Сибирские огни, 1982, № 6

Настроение какое-то окрыленное, невесомое. Это все зима. Это все весна. Это все она. Никогда я не пылал любовью к начертательной геометрии. А вот ведь прусь на лекцию с радостью. Наша группа растянулась, наверное, на километр. Никого не видно рядом из наших. Только что была лабо­ раторная по физике. А теперь вот начерталка. Я не сознаюсь себе, но ведь бегу еще и потому, что могу обогнать таким образом больше студентов, так выше вероятность встретить зна­ комых из других групп, встретить... — Привет,—говорю я и не успеваю промчаться дальше. Ответный «привет» чуть притормаживает меня. — Ты куда так торопишься? Это «почти что приятель», из е е группы. Он почти что н е е друг. Па* рень крепкий и с юмором. Но есть в нем что-то жестокое, цепкое, хищ­ ное. «Я тебе морду набью»,—сказал он однажды, когда в коридоре де­ вичьего общежития были танцы, а я долго не отпускал е е, и на попытки других кавалеров пригласить ее на танец решительно отвечал: «В дру­ гой .раз, ребята. В другой раз!» Морду он мне, конечно, не набил. Шутка это была, шутка. А вот «почти что приятелем» почему-то стал. И в ком­ нате нашей стал своим. И в столовой, если стоял впереди, призывно ма­ хал мне рукой, сообщая этим, что занял на меня очередь. И в конько­ бежную секцию зачем-то меня втянул, хотя сам вскоре оставил ее. — Привычка,—отвечаю я. / — Надо избавляться от дурных привычек. — Да что ж тут дурного? — Вот он уже втянул меня в глупый раз­ говор. Вместо того, чтобы отшутиться, я начинаю на «полном серьезе» доказывать, что ходить быстро целесообразнее. Я теперь иду медленно, но все же чуть быстрее других. В пятидеся­ ти шагах идет о и а, но «почти что приятель» не позволяет мне ее догнать. — Да не торопись ты,—увещевает он.—Успеем, — Не привык так ходить. — Привыкнешь,—обещает он,—А ее ты сегодня не узнаешь. Брю­ нетка она у нас сегодня. Ха-ха! — Да? —В моем голосе не то вопрос, не то растерянность. — Покрасилась. Но вообще-то ты не теряй времени зря, а то ведь мне это дело может и надоесть. — Какое дело? —Вот ведь, только глупые фразы приходят мне в го­ лову. Вернее, в голову-то приходят вроде бы и умные, а вот вслух я гово­ рю сплошные глупости. — А то самое дельце-то! Да только я его уже не слушаю. Ишь ты... Покрасилась! Конечно, черный цвет волос ей больше идет. И не то, чтобы в душе я поощряю вся­ кую там косметику и крашение, а просто... просто она и должна была быть черной. Такой я себе ее представляю. Ведь думал, думал я, что ей еще надо, немного, чуть-чуть, чтобы стать настоящей принцессой. Вчера вот вечером за переводом английского вдруг и понял: к ее матовому бе­ лому цвету лица и пепельным глазам нужны черные волосы. А она слов­ но почувствовала это. Впрочем, «почти что приятель» может и пошутить. Но ведь он не мог знать мои мысли. Никто этого не мог знать. Да нет, все так и есть. Она с л у ш а е т с я меня. Другого слова я не могу подобрать. С л у ш а е т с я , И хотя встречаемся мы не очень часто, общие лекции не в счет, да и от­ ношения наши вполне обычны между однокурсниками (потанцуем иног­ да, побродим по улицам или Университетской роще, да еще раза два мне удавалось проводить ее с факультетского вечера), несмотря на это, она меня с л у ш а е т с я . Это началось с самого первого дня, с первой лекции. И не лекции даже, а общего собрания, потому что наша студенческая жизнь началась с колхоза, с сельхозработ. Так вот. Я еще и свою группу-то как следует не знал. Аудитория амфитеатром, крутая, светлая. Через ряд сидит ка­ кая-то... Вот ведь чуть слово «пигалица» не вырвалось. Волосы какие-то 16