Сибирские огни, 1982, № 6

прежнего мужа?» — спрашивает Франсуаза. «Да нет, это просто такое, выражение, Фе­ досова хочет сказать, что у ее второго му­ жа тоже был отец». Франсуаза еще больше удивляется: «Но разве не у каждого чело­ века есть или был отец?» «Да, это так, но когда хочешь вспомнить о человеке с лас­ кою, то мысль невольно кружится вокруг того, что у него были родные — может быть, дети, может быть, братья и сестры, жена, родители... Это очень русская черта. И при­ ветливость у нас часто выражается в таких словах: родненький, родименький, сынок, ба­ бушка...» «И дальше,— говорит автор,—мы стали вспоминать, сколько в русском языке слов с корнем «род»: родной, родник, родинка, народ, природа, родина... Слова эти как бы сами слагаются вместе — родники родимой природы, прирожденность родникам родной природы. Исповедь земле. Земля — это главное в природе. Земля рождающая. Зем­ ля урожая. И слово «цвет» —от цветов! Цвета цветов! Рублевское сочетание —ва­ сильки среди спелой ржи. А может быть, голубое небо над полем спелой ржи? Все-таки васильки — сорняк, и сорняк слишком яркий, густо-синий, не такой, как в рублевской «Троице». Крестьянин не признает васильки своими, и рублевский свет не синий, а ско­ рее небесно-голубой. И у неба сияюще си­ ний цвет, цвет неба, под которым зреют ко­ лосистые поля ржи (в этом слове тоже корень, связанный с ростом, урожаем, рож­ дением: рожь —это то, что рожает земля)». Рось и рожь. Названия земли и хлеба, на­ рода и урожая. Общность словесного корня свидетельствует о том, что русский человек всегда сознавал свое кровное родство с при­ родой. Он был таким же порождением зем­ ли, как и хлебный колос, как и все, что рождалось и возрастало на ней. Выражая свою любовь к природе, он боготворил не­ бо и землю. Не случайно изначальными его божествами были Род и Рожаницы —земля как мир, отечество, и земля как вселенная, природа, мать-родина. Природа в заметках Д. С. Лихачева зани­ мает одно из центральных мест, ибо русская природа и природа русского нерасторжимы. Характер народа формируется природой, от­ ношениями человека с землей. «Мы часто забываем в последнее время о географиче­ ском факторе в человеческой истории,—пи­ шет Д. С. Лихачев.— Но он существует, и никто никогда его не отрицал». Главной чертой русской природы Д. С. Ли­ хачев называет широкое открытое прост­ ранство, простор. Русский идеал простора — чистое поле. Былинные и сказочные богаты­ ри выезжают для совершения подвигов не­ пременно в «раздольице чисто поле». Туда же направляет своего «борзого комоня» ге- рЬй бессмертного «Слова о полку Игореве»: «Тогда вступи Игорь князь въ златъ стре­ менъ и поеха по чистому полю». Чистое поле не значит ровное, гладкое. Это не обязательно степь. В чистом поле встречаются реки глубокие и горы высокие, леса дремучие и пески сыпучие. Чистое по­ ле —это поле незнаемое, неезженое и нехо­ женое. Оно чистое —словно лист бумаги, на который' еще не легли строки текста. Это поле предстоящей деятельности, поприще, еще не изведанные, не освоенные области земли и духа, географического и историче­ ского пространства. 168 Широта и открытость русской природы, раздолье, воля вольная, большие простран­ ства, по которым можно идти и идти,— всегда влекли русского человека к движе­ нию. Русский идеал движения в пространст­ ве-времени, в географической и исторической плоскостях — подвиг. Говоря об этом на­ циональном идеале, Д. С. Лихачев приводит слова Николая Рериха: «Героизм, возве­ щаемый трубными звуками, не в состоянии передать бессмертную, всезавершающую мысль, вложенную в русское слово «подвиг». Героический поступок —это не совсем то, доблесть —- его не исчерпывает, самоотрече­ ние — опять-таки не то, усовершенствова­ ние — не достигает цели, достижение — име­ ет совсем другое значение, потому что под­ разумевает некое завершение, между тем как подвиг безграничен». В корне слова «подвиг»,— пишет Д. С. Лихачев,—как бы «застряло» движение: «по-двиг», то есть то, что сделано движением, побуждено желани­ ем сдвинуть с места что-то неподвижное. О национальном характере этих идеалов свидетельствует и тот факт, что ни в одном иностранном языке не содержится слов, ко­ торые хотя бы приблизительно выражали тождественные понятия. Зная русские национальные идеалы дви­ жения и простора, не трудно понять, поче­ му русские никогда не стремились на За­ пад. Русских влекло «чистое поле» —Север, Сибирь. Не в русском характере было при­ своение чужих земель. Русские шли не при­ сваивать, а осваивать новые земли, потому что Север и Сибирь являлись естественным продолжением русской земли и русской природы. Движение русских в Сибирь не имело ничего общего с колонизацией. Пред­ ки наши осваивали Сибирь не для того, что­ бы выкачать из нее все, а затем бросить эту землю. Их целью было пробудить новую землю к жизни, сделать ее обжитой, осво­ енной. Движение в Сибирь —это историче­ ский подвиг русского народа. И еще один принципиально важный иде­ а л -м и р . Мир —это вселенная, белый свет, люди. Вместе с тем мир — это отсутствие войны, враждебности. Война несовместима с русским понятием о мире как о вселенной. Мир —дружба, общежительность, лад, со­ гласие, добрососедство, любовь, уважение традиций других народов, забота о других народах. Характерная деталь, приводимая автором «Заметок»: «Лет пятнадцать назад, еще до образования Общества охраны памятников культуры и истории, я встретился с тремя молодыми людьми, которые, как и я, были обеспокоены тем небрежением, в котором находились, особенно тогда, памятники куль­ туры. Вместе мы перечисляли, что мы теря­ ем и что можем еще потерять. Я стал гово­ рить о том, что мы недостаточно заботимся о памятниках малых народов... И вдруг мо­ лодые люди насупились: «Нет, мы будем заботиться только о русских памятниках»,— «Почему?» — «Мы русские».—«Но разве не долг России помогать тем народам, которые волею истории связали свою судьбу с судь­ бой России?». Истинный патриотизм в том, говорит Д. С. Лихачев, чтобы обогащать других, обогащаясь сам духовно. Сколько мы, рус­ ские, получили культурных ценностей от других народов именно потому, что сами давали им много!