Сибирские огни, 1982, № 6

Но кого тут винить? Кому предъявлять счет? Увы, готовых рецептов жизнь не да­ ет. Она лишь подводит итоги. Вполне благополучным, процветающим руководителем выглядит и председатель колхоза Савел Максимыч («Сивка-Бурка»). У него крепкое, налаженное хозяйство, кол­ хозники живут в достатке, работа спорит­ ся. Но, разумеется, добился Савел Макси­ мыч всего этого далеко не сразу, да и жизнь его не баловала. За плечами у него война, с фронта он вернулся весь изранен­ ный, в трудные послевоенные годы подни­ мал разрушенное хозяйство. И сейчас ему забот хватает: «Тут тебе и люди и скот, тут тебе погода и недороды, тут тебе машины и финансы, да еще налетит бюрократ-началь­ ник,—вот й отбивайся от всех семи бед, стой, как солдат, под обстрелом». Автор тут же дает нам возможность на­ глядно убедиться, какая это мука для пред­ седателя — «отбиваться» от горе-начальни­ ка. Направляясь в город, Савел Максимыч встречает по дороге уполномоченного Ва- рашкина, едущего к нему, чтобы разобрать­ ся на месте в тех «безобразиях» и «упуще­ ниях», которые допущены председателем. «Он (Варашкин.— В. Ш.) снимал струж­ ку за силосную яму, за недовывозку наво­ за, за слабую отчетность и за что-то еще. Он сердился, иногда не находил слов, а раз крикнул и застучал по столу кулаком». Пародией на руководителя предстает здесь Варашкин, изрекающий как заведен­ ный, подобно щедринскому Органчику, од­ ни и те же казенные угрозы: «Это хулиган­ ство. Политическое. Зазнался ты... Руковод­ ство игнорируешь». Однако, как ни смешон Варашкин, он представляет немалую опасность для руко­ водителей типа Савела Максимыча. Мы по­ нимаем: хоть и дал герой достойный отпор Варашкину, хоть и высказал прямо в глаза, что о нем думает, но это, так сказать, первый раунд схватки. За Варашкиным сто­ ят еще немалые темные силы бюрократиз­ ма, за Варашкиным — традиция старых методов руководства, которые не сразу опровергнешь, не вдруг искоренишь. Как верно подметил Н. Яновский: «Догматики Варашкины не исчезают по мановению ру­ ки. Они долго еще живут, слегка перекра­ сившись, и многим Савелам Максимычам когда-то в первый раз Надо будет сказать, что они думают о Варашкиных, как намере­ ны жить с ними дальше». И мы тем более проникаемся симпатией и уважением к Савелу Максимычу, что видим в нем человека, представляющего собой но­ вые тенденции и силы, которые появились в нашей деревне на рубеже 50—60 годов, ког­ да шла решительная ломка в руководстве сельским хозяйством, когда претворялись в жизнь намеченные партией и правительст­ вом планы по крутому его подъему. Люди труда, люди переднего края, как видим, достойно представлены в новелли­ стике В. Сапожникова. Но его внимание привлекают и люди, которым чужды высо­ кие порывы й благие цели, которые испове­ дуют совсем иные принципы, чем Савел Мак­ симыч, Егор Тихий, Лариса Леднева. Одна­ ко В. Сапожников выводит таких героев не ради фельетонного разоблачения, тем более не ради того, чтобы создать некий «рази­ тельный контраст» своим положительным персонажем. Писатель пытается прежд.е всего разобраться, что заставляет того или иного человека идти по скользкой дорожке, мошенничать и хапать, подличать и извора­ чиваться, лгать и предавать. Ему нужно в таком человеке увидеть явление со всеми его истоками и корнями. Наиболее показателен в этом смысле рас­ сказ «Вольная жизнь» —безусловно, один из лучших в новеллистике В. Сапожникова. Перед нами предстает история падения че­ ловека, вся жизнь которого была цепью пре­ ступлений, приведших его в итоге к неотвра­ тимому наказанию. И самое горькое в этой истории, что на скамье подсудимых оказал­ ся человек во многих отношениях незауряд­ ный, недюжинный, обладавший и умом, и сильной волей, к тому же и мастер на все руки. Всю Сибирь исколесил Василий Шу­ бин, был и лесорубом, и плотником, и ста­ рателем, и рыбаком — и везде трудился от­ менно, зарабатывая немалые деньги. Одно раздражало —слишком тяжело доставались эти денежки. Хребтину надо было из-за них все время гнуть, «ко гробу поспешая». А Ва­ силию хотелось, чтобы они сами текли к не­ му. Жизнь, по его понятиям, волей красна, «а не потной лошадиной работой». Ради этой «вольной жизни» и совершил Василий еще в молодости первый свой подлый поступок: бросил больную жену с малолетним сыниш­ кой. Пусть это пока не уголовно наказуемое деяние, но человек уже преступил, попрал нормы морали и, главное, убедился, что со­ весть его при этом безмолвствует. А раз со­ весть «дозволяет» —тут уже можно и не та­ кие запреты преступать. Было бы только по­ ле деятельности, найти бы только «сферу» для приложения своих сил и способностей. Такой «сферой» оказалась для Шубина должность бригадира на лесоповале. «Тут и определился для Шубина интерес. Отдашь за трос с небольшим двадцатку (два литра спирта, плюс на трояк закуски), а справку оформишь на две сотни. Купил у старика таежника дюжину подсанок по чет­ вертной, а отчитался по полусотенной за штуку. Триста уплачено, шестьсот списано,— все хорошо: государству и тебе, грешному, останется за хлопоты и комиссию. Богу, как говорится, богово, а человеку его грешное». Рассказ мастерски выстроен в сюжетном отношении. История жизни, «кривая» паде­ ния Василия Шубина воспроизводятся от­ нюдь не в хронологическом порядке, а да­ ется вразброс, кусками. Причем «фрагмен­ ты» прошлого возникают в памяти героя по ассоциации, при сопоставлении его недавней «вольной жизни» с нынешней грубой реаль­ ностью. И одним из самых мощных толчков, разбередивших всю душу Василия, заста­ вивших его подвергнуть себя жестокому са­ моосуждению, становится знакомство с мо­ лодым парнем по кличке Овод. Знакомство происходит в вагоне поезда, доставляющего партию заключенных в места далеко не ку­ рортные. И хотя началось знакомство не с дружеских рукопожатий (урки во главе с Оводом избивают Василия за то, что он от­ казался поделиться с ними «жратвой»), Шу­ бин проникается интересом к этому высоко­ му голубоглазому парню, бывшему среди рецидивистов признанным главарем. У пар­ ня и фамилия оказалась похожей —Шубни- • ков, и своей силой и статью он приглянулся 157