Сибирские огни, 1982, № 6

и сел там так, чтобы видеть и комнату, и улицу с площадью. Загорались над тротуа рами светильники, к Дворцу культуры сте кался народ, огибали край площади марш рутные автобусы, шелестя колесами на по воротах. — А ведь болотина была,—проговорил гость, пошевелил густой темной бровью.— Сыпали сюда всякой породы, а болотина, трясина все лезла. Конца, думали, не будет. И сейчас иную весну асфальт начинает ко режить. Значит, болотина жива, осталась на глубине. Москву-то, матушку, подымали, чи тал я, еще на большей болотине... Когда Борис Александрович начинал ра ботать на Назаровском угольном разрезе, тут добывалось угля не более пятидесяти тысяч тонн в месяц. Нынче разрез дает угля ежемесячно более миллиона тонн. В сутки вдвое больше, чем когда-то за месяц! Теперь Аксенов управляет не обычным экскаватором, а роторным. В одной машине целая угледобывающая система. В первый же год работы на новой техни ке экипаж Аксенова выдал угля столько, что его хватило бы топить печи всю зиму ты сяче сибирских деревень. Вот результаты работы экипажа в последующие годы. 1976 год —3 миллиона 160 тысяч тонн. 1977 год — 3 миллиона 303 тысячи тонн. 1978 год —3 миллиона 500 тысяч тонн. 1979 год —3 миллиона 680 тысяч тонн. 1980 год —3 миллиона 704 тысячи тонн... Борис Александрович был делегатом XXV партийного съезда. Ему присвоено звание Героя Социалистического Труда. Но Борис Александрович скромно оцени вает свою работу. Он считает, что при та кой технике можно добиться лучшей произ водительности. Вот факт: в прошлом году, в июне, когда не было простоев из-за желез нодорожного транспорта, экипажу удалось месячную выработку поднять почти до ше стисот тысяч тонн. А результат лучшей сме ны (не суток, а одной лишь смены, в ко торой работал Аксенов)— загружено 180 полувагонов (каждый полувагон вмещает в среднем 60 тонн). Сын Александр отслужил в армии, окон чил с отличием горный техникум, работает машинистом экскаватора ЭШ 100-100. Что значит ЭШ 100-100? Это значит: экскаватор шагающий со стометровой стрелой и со сто кубовым ковшом. Производит вскрышные работы. Единый цикл: сын на своем ЭШ 100-100 (в составе бригады Шкарубы Анатолия Александровича) движется по верху, уби рает породу с угольного пласта, а отец на своем роторном, врезаясь в пласт, идет сле дом, берет уголек, грузит в железнодорож ные составы. Радостно отцу, когда он впереди себя видит работающего сына, на кручах, на фо не неба. Увереннее настроение на душе сы на, когда за спиной постоянный взгляд отца — Многие интересуются, почему я не взял Александра в свой экипаж,— гово рит Борис Александрович, предвидя мой вопрос. — Да, да, почему? —спрашиваю я. — Да я поначалу было так и хотел. Мать особенно настаивала: возьми, говорит, пар ня... А он сам-то иначе рассудил: нет, го ворит, папа, чтобы разговору лишнего не было, дай я сам себя испытаю. Ну, говорю, испытай,—Борис Александрович убирает локоть с подоконника, бурое его лицо раз мягчается в уютной улыбке.—Тут как-то из «Огонька» корреспондент приезжал, рабо ту Александра смотрел, потом написал. Ра бочие говорили, что правильно написал про парня... А в моем экипаже, может, так бы парень не был у рабочих на виду, так не показал бы себя в деле. Другой сын Бориса Александровича, Ев гений, учится в Красноярске в институте, тоже специальность горняка избрал. Дочь Татьяна окончила пединститут, ма тематику в вечерней школе преподает. Зять Сергей работает маркшейдером. В центре— человек Широкая улица, идущая от площади, от гостиницы, умыта весенними талыми во дами. Завершается улица красными арочны ми воротами, на них написано — «Добро пожаловать». Дальше — березы, березы, крупные, под облака, с ржавыми, еще темными, голыми, повислыми ветками. В лощинках, промеж стволов, куртины зернистого снега, а на дорожках, вымощенных асфальтом, синева то-стеклянные лужицы. Пересвистываются скворцы, весело осва иваются они после дальнего перелета. От чего так много на ветках скворцов и отчего здесь так приподнято-празднично? Ага, вон птичьи домики на сучках стоят. Их сотни. Назаровцы смастерили. Через всю рощу вьется речка Ададымка. Вспоров лед, она бурлит и ревет, выплески вается на берег, шатает, гнет ближние тальники, успевшие густо опушиться желто вато-голубыми пухлячками. За мостом лес не такой ухоженный, как на левом берегу. К березам прибавляются сосны, осины. Кое-где провисли валежины. Деревья идут двумя ярусами. Подлесок хранит в себе сугробы еще свежего снега, совсем не осевшего. Солнце если и достает до нижних слоев подлеска, то лишь рас сеянным, разбитым, раздробленным, в верх них кронах. Это сюда, в этот лес, к гремящей речке, к свистящим птицам, чистому целебно му аромату воздуха приглашает тебя надпись на арочных воротах —«Добро по жаловать». Угольщики ходят через эту благодать каждый день на работу, так как пласты угольные расположены по ту сторону леса. Здесь можно погулять после смены. По этим асфальтовым тропам люди идут пообе дать, поужинать, принять лечебные проце дуры в своем профилактории. Здание профилактория — вот оно, у ле вой лесной опушки, вровень с вершинами старых берез и такое же белое, как бе резы. • То, что руководство Назаровского уголь ного разреза проблему кадров не считает острой, меня очень удивило. Ведь по всей Сибири жалуются: ох, не хватает людей! Ну здесь повышенный коэффициент — тридцать процентов платят за выслугу лет. 1)4