Сибирские огни, 1982, № 6

ского узнала. Кинулась к нам, целует, обнимает, плачет: никогда бы раньше не подумала, что она так может. У меня сразу от сердца отлегло. — Идите, идите в дом! Я сама распрягу. Отдыхайте, прилягте, а по­ том чай пить будем. Дочки мои спят, мешать не будут. Поужинали мы, чаю попили, Надюшка догадалась уйти на хозяй­ скую половину, я и спрашиваю Марину: — Зачем звала-то? Сказывай, пока мы одни, коли у тебя большой секрет ко мне. Мои грубоватые слова Марину будто подрубили, она сникла вся. — Ну, ну, не вздумай плакать,—проговорила я мягче и неожиданно для самой себя погладила ее по голове, как гладила когда-то своих сыновей. Марина прильнула к моей руке, точно к материнской, и давай ее це­ ловать, а сама причитает: — Прости меня, тетя Васа! Сколько зла я тебе сделала, а ты вон какая... Ты первая помогла, постоянно про меня заботилась. Ты про жизнь заставила меня много думать... Часа три, должно, просидели мы с нею так-то, наговорились, напла­ кались обе до истощения. Ополоснула я лицо под рукомойником, очувст­ вовалась, будто наваждение какое с себя смыла, и опять к Марине с первым вопросом: — Почему ж ты не сказываешь, зачем звала? И на этот раз мой вопрос заставил Марину побледнеть. — Ну?! — Возьмите с Андреем Галочку к себе! Не нароблюсь я одна на троих... Сказала это Марина и будто ледяной водой меня окатила: «Вот эта мать дак мать!»— билось у меня в голове, а сердце бух да бух и погнало горячую кровь по всему телу.— «А чем же она неправа?! Не чужим же людям... Не в детдом же отдает?.. И не сама она... не са­ ма... Нужда заставляет! Каково мыкаться с двумя малютками по белу свету?!» Взглянула я на Марину: она стоит ни жива, ни мертва, о том же са­ мом, наверное, что и я, думает... Что 'же я молчу? .Что же я молчу, дура неотесанная?! — Почто Галю... нам, а не Лену? — сказала я то, что подвернулось на язык, горя уже стыдом оттого, что вдруг Марина передумает и весь век куковать нам с Андреем вдвоем, когда такое счастье, такое счастье само в руки шло. Марина присела на скамейку, заискивающе улыбнулась: — Да ведь Галочка — вылитый папаша. Вся в него. А Лена... Ле­ на в меня. — Страшно мне, Марина... Возьму я... как не взять в дочери Андре- ево дитя, а с другой стороны, ну как ш когда-нибудь супротив совести и уговора пойдешь? Через год-два дочь затребуешь, как быть тогда?! Дочка подрастет, понимать станет, сердцем к нам прикипит, как отор­ вать ее? Так что по закону я должна быть матерью. — Так мне и Иннокентий Семенович говорил...— согласно закивала Марина. — Он что? Все знает? — Да. Он и в ЗАГС ходил, справлялся, как оформляются такие бу­ маги. Я... я... с какими глазами я куда пойду? Он сам все сделал и тебя велел вызвать. — Ну, коли отец колхозный нас на это благословил, значит, так то­ му и быть. Затоскуешь когда по дочке, в любое время наведывайся. Ви­ деть свое дитя никакой закон, никакой уговор не запретит. — Нет, тетя Васа. Я приеду к вам только тогда, когда меня позовет дочь, взрослая дочь. Не стану я больше никому портить жизнь. Вырастут когда дочери, тогда все поймут. — Не турусь, Марина. Не надо никаких зароков. Андрей вернется, мы из Едигана уедем куда подальше от всякого дурного глаза и языка. 98