Сибирские огни, 1982, № 5

Похлебали в охотку с сыночком. Постлала я потник под кедром, положила Саввушку в заячий ме­ шок: чтобы мошка личико не изъела, сеткой из конского волоса прикры­ ла. Лежим. Солнце багровое за хребет садится. Тени длиннющие попол­ зли, кукушка где-то далеко закуковала. Лес перед нами в закатных лу­ чах стоит огненно стройный. Сюда бы, возмечталось мне, мужиков сейчас наших, да каждому топор, пилу в руки, все село можно было бы заново отстроить. Саввушка некоторое время помалкивал, потом спрашивает: — Мама, ты тозе бай будешь? — Буду, буду, сынок,—отвечаю. — И Булуха будет бай? — Будет, будет, спи! — А Калын? — Карына я дома оставила, сынок, .коз стеречь. Ему спать неког­ да. Кто еще нам с тобой поможет, кроме Карына? Дедушка Амыр-Са- наа заболел, совсем ему худо стало, ослабел, бедняжка, с голодухи. А Карыну что? Даже когда не покормлю его, он не обижается, умный он у нас пес, все понимает, сам себе корм добывает: то суслцка, то мышку, то сеноставку поймает... Заговорила я сыночка, затих мой Саввушка, запосапывал. Умаялся, сердечный. Каждый божий день он наравне со мной проводит, пока сон его не сборет. Полежала я с ним еще с полчасика, теперь, думаю, будет мой,Саввушка сладко спать всю ноченьку напролет. Отодвинулась от него* собралась потихоньку, прицепила складень на ремень, вскинула ружье на плечо и айда. Отошла сажени три, оглянулась, подумала: вы­ растет Саввушка большой, стану я ему, старенькая уже, рассказывать, как брала его с собой в тайгу на охоту... И так меня всю передернуло, будто кусок льда кто в грудь сунул. Умереть было не так страшно, как Саввушку одного оставлять! Постояла еще, да делать нечего, пошла, сломила себя. За речушкой дикой мятой пахло, ветерок с горы потянул, такой пьянящий, дыши —не надышишься. Тропа едва приметная все вверх и вверх поднималась. Пригляделась я —косогор весь, как есть, изузорен стежками: не одни маралы хаживали здесь на кудюр солонец лизать. Поднимаюсь неторопко, дорожку свою примечаю, продираюсь сквозь акацию, она разрослась такими кустищами, что через них ничего и не видно. Кудюр был на-взлобке. Пониже его, саженях в шести, караулка из дикого камня сложена. Вошла я в караулку, просунула ствол кырлы в бойницу, прицелилась туда, где ночью могла появиться моя жертва, взвела курок да так и оставила ружье приготовленным, потом чтобы не мешкать. Лежу этак тихонечко, размечталась. Где-то сейчас мои солдатики, Феденька с Егорушкой? Может, так же вот лежат где в засаде, фашиста караулят? Сыты ли они там? Обстираны ли? Были бы дома, разве мучилась бы я, лежала бы здесь, готовясь свалить быка-марала! Не бабское это дело. Ладно, что я к охоте свычная, спасибо тятеньке, обучил. Нас, де­ вок, семеро у него было. Яша мал был, последышем родился. Такой семьей без охоты, без приработка не прокормишься, не проживешь. За разными думками не заметила я, как и темнеть стало. Пташки надо мною заполетывали, на ночь устраиваясь, отовсюду слышалось: пи-пи! ток-пок-тяк! пи-пи! ток-пок-тяк! Новый человек в тайге от этих непонятных криков десяток раз перепугался бы, а привычному, да еще караулящему добычу, птичий гомон заместо самой задушевной беседы. Лежала я так, думала-вспоминала про разное, да через бойницы окре­ стность оглядывала. Тихо, томно, только далеко-далеко где-то внизу Ка.ракол неугомонный с каменьями воюет. Стемнело уж совсем, а зверь мой все не идет и не идет. .И укара­ улил тут меня сон, вкрадчивый, сладкий да обманчивый. 96