Сибирские огни, 1982, № 5

я их —себя не поберегут. Дома с матерью и покладисты и ласковы, а ввяжутся в драку на гулянке, против пятерых двое будут стоять, и хоть лицо в Кровь, хоть синяк на синяке —не поддадутся. Молиться-то я ' молилась, а в бога-то не верила никогда. Или от­ того, что некогда было особенно им заниматься, или оттого, что жизнь в село с Советской властью невиданная пришла и богу у нас нечего делать стало. А тут принялась я каждый вечер возносить ему молитвы за мужа, за сыновей наших. И все корила себя, что не выучила в свое время настоящих молитв, и приходилось самой сочинять их. Потому и казалось мне, что молитвы, которые я придумывала, хотя и шли от чи­ стого сердца, и придумывать их старалась поскладнее да покрасивее, не принимались богом. На что только не идет душа материнская в тяжелую для детей годину! Обо всем и не вспомнишь, и людям не расскажешь, как вынесла такое... Ничегошеньки у -преподобного боженьки я не вымолила. Спа­ сибо соседям, спасибо Амыру-Санаа, не бросил он меня в беде. Изо Дня в день, бывало, наведывался, все уговарийал, приглядывал, чтобы я с тоски да горя ничего не сотворила с собой. Когда долго писем не приходило, я терялась сама в себе. Амыр-Санаа покажет на Саввуш- ку и журить меня примется: — Не дури, Василиса! Для него надо жить! Работай, работай больше, Василиса! Работа шибко лечит... В сорок четвертом к сенокосной поре совсем дошла, а работы на­ валилось —хоть разорвись на кусочки: и пастьба, и покос, и огород, и ребенок. Да еще надо припасти ягод, грибов. В тот год и случилась бе­ да неминучая, горюшко горючее... Пожаловала на стоянку Марька, бригадирша наша в ту пору, травостой поглядеть. Обошла покос, потом и спрашивает меня: — Чем, тетя Васа, бригаду будешь кормить? . — Привези,—отвечаю,—распоряжение от председателя, пару хо­ лощеных зарезать могу. Марька плеточкой властно запомахивала, завозмущалась: — Кастраты твои осенью на мясокомбинат в Бийск своим ходом уйдут. «Все для фронта! Все для победы!»—лозунг знаешь? Ты... дико­ го марала попробуй добыть! Это и будет твоя особая помощь колхозу и фронту. Я встречь ей встопорщилась: —- Какой из меня охотник с мальчонкой на руках?! Марька и бровью не повела. — Амыр-Санаа заболел. Правление колхоза поручает тебе отпра­ виться в тайгу и добыть марала! —приказала Марька. После приказания она еще и посмеялась: • — Ты у нас, тетка, везучая... В прошлом году вон какого медведя завалила, а говоришь, не охотница,.. Так и подломила меня Марька в тот день... На совести, на самолю­ бии сыграла. Выдался после ненастья вёдреный, тихий день, собралась я на охо­ ту. Прежде намеревалась Саввушку к старикам снести, да в последний момент совесть принудила меня отказаться от такого намерения: боль­ ного старика потревожить не посмела, хотя я сразу догадалась, что не хворал Амыр-Санаа, как Марька утверждала, а скорее всего отощал: паек-то наш какой? На весь день давали по двести граммов овсяной муки. Живи как хочешь, да еще и работай. У меня хоть полтора рта, а у него два, старуху за работницу не считали, кормись как знаешь! Так вот и решила я отправиться на охоту с Саввушкой. Загнала отару в пригон, заседлала Буруху, собрала Саввушку и отправились мы на кудюр. Приехали к месту засветло. Расседлала, спутала Буруху. Смиренная кобылка была: путай не путай, никуда не уйдет. Тут же нарвала пучок боржовых, кандыку накопала, сварила в котелке, ложку муки туда всыпала да полстакана сливок влила. ' 95