Сибирские огни, 1982, № 5

Василиса Мироновна поднялась из-за стола, постояла минуту: так хотелось ей что-то еще всем сказать, а оно не говорилось. Напротив, звало, манило, уводило от дорогих гостей, от непосильныхвестей, звало так, будто обещало, что наедине с собой эти вести будут ей по силе, и она, махнув рукой в знак извинения, ушла к себе. Василиса Мироновна открыла форточку, присела к окну, прислонив лоб к стеклу, и сидела так, пока мысли и воспоминания не потекли более или менее стройной чередой. Глава 2 . Саввушка ...Как же такое случилось? С чего все началось? Кто всему виной? Сама? Плешков? Нет! Не такой он, может быть, худой человек, если русским остался, если на родную сторонку рвался и мальчонке то же са­ мое внушил. Да так, видно, оно и есть! И моя, и вина Марькина —всего только осколки и увечья от большой всенародной беды... Как сейчас помню, прискакал в Едиган нарочный, и пошел от дома к дому бабий вой. Проводила и я на войну своего Андрея. И полегла вся- то работа колхозная на наши бабьи плечи, на стариков да на подрост­ ков, у которых еще и усы не наметились. Вот тут впервой и отведали мы, что такое жизнь без мужиков. Назначили мне новую работу: послали на дальнюю стоянку. До нее на добром коне чуть ли не двое суток от зари до зари с вьюками ехать надо. Какие места-то наши? Лес непролазный, горы едва проходимые, ручьи, речки да каменья, а уж дорога... Пока доехали, я, как сорока на колу, извертелась. Лишь к вечеру второго дня стали спускаться в долину. Какая там божья благодать мне открылась! Речка Каракол по той долине течет-извивается... Зимой морозы ее не берут. Иной раз скует ее льдом от берега до берега, а полыньи все-таки остаются. Оттого и кро­ халь в этих местах зимует. Приехала я на стоянку с сыновьями-погодками Федюшкой да Его­ рушкой. Недолго, правда, они со мной побыли: осенью одного за другим призвали. И осталась, нет, не скажешь, что одна. Приехала-то я на новое место в тягостях. Ушли наши погодочки в армию, через две недели яСав- вушкой разрешилась. Так вот: приняла я там отару коз в семьсот голов. Пока парни помо­ гали, любо было, и новое дело не страшило, а без них осталась, хоть ла­ заря пой. Работа еще полбеды. Саввушка по рукам вязал. Верстах в трех от моей стоянки жили алтайцы —старик со старухой, за овцами ходили. Они-то и помогли мне и Саввущку поднять, и на ногах устоять. Амыр-Санаа, когда надо, в село ездил: соль, муку, спички при­ возил; Алтынай за Саввушкой приглядывала. Если б не они, мне бы и вовсе небо с овчинку показалось. Соберусь на пастбище, Саввушку на загорбок под шубу прилажи­ ваю. Из-за плеч да из-за головы моей он и на свет божий глядел, и гово­ рить учился, и спал, и рос там. Сколь раз бывало: забудусь, заработа­ юсь, вдруг по спине горяченький ручеек побежит! А как писем с фронта ждала? Иной раз вымотаешься так, что, не будь Саввушки, и умереть не страшно. Но вернешься с гор, глядь — письмо, прочитаешь —и вроде крови новой тебе в жилы добавили, на глазах живеешь. Сам-то Андрей писал редко: в год два-три письма, а вот Федюшка с Егорушкой —часто. Приедет, бывало, Амыр-Санаа, целую пачку подает, смеется: — Ох, Василиса, Василиса! Твоя оба сынка целый тюк бумага пи­ сал, конь совеем пристал! Сяду читать, а сама все плачу и плачу: страшно за ребят! Какие из них солдаты в восемнадцать-девятнадцать лет? И тут же радости сколько: живы, живы, сыночки! И молитвы господу возносила, чтоб сберег он моих молоденьких да неразумных, жизни не видавших. Знаю 94