Сибирские огни, 1982, № 5

веро на конях. Верховодом у них здоровенный рыжебородый мужичище на битюге. Калап у костра лежал. Под головой седло. — Эй, ты! — осадил рыжебородый коня. — Откуда баранов гонишь, морда? У нас полсотни овец пропало. Ваших рук дело? Чего молчишь? Калап видит — бородач из-за спины карабин выправляет. Разду­ мывать некогда. Прыгнул через костер, схватил двухстволку и над го­ ловами из обоих стволов — бах! бах! Сам за камень. Перезарядил и снова: бах! бах! Все четверо с горы скатились, только подковы на копытах коней взблескивали. Калап для острастки еще из одного ствола вдарил. Потом сел чай пить. Вот оно как!.. А тот, в пивнушке — слякоть. Вышел на центральную улицу. Здесь и огней больше, и тротуары песком посыпаны, и народу гуще, и на каждом шагу магазин. Что аймачное сельпо! В самом маленьком магазине три, а то и четыре сельпо поместятся. Тут тебе и «Одежда», и «Обувь». Для мужчин, для жен­ щин — отдельно. «Гастроном», «Га-лан-те-рея»... Завтра Калап все их обойдет. Деньги есть — он пошарил для верности за пазухой. Тут они, миленькие, хрустят, ласкают пальцы. Что он купит? Перво-наперво костюм. Подороже. В деревне хоро­ шего костюма не найдешь. Потом — бинокль. Самая нужная вещь для чабана и охотника. Матери — цейлонский чай, черный шелк на под­ клад к шапке, пиалы, а на базаре — листовой табак. Отцу — широкий ремень, если продают. Отец на поясницу Жалуется... И еще — кольцо. Для Кызылгачы. За ценой не постоит. Купить-то купит. А вот как ей это кольцо отдать? Вдруг не возьмет? Скажет, не надо. Еще просмеет. И вся деревня узнает, что она ему от­ казала. Стыд-то какой! Останется тогда Калап в дураках. Зачем только имя ему такое дали? Калап — Хищный, Жестокий, Свирепый... Он год целый рта перед Кызылгачы открыть не смеет. Ему даже жарко стало. Шапку снял. Ах, Кызылгачы. Запала она ему в ду­ шу. За отарой ходит — о ней думает. В деревню спустится — одна мысль, как бы ее увидеть. А встретит — рот словно сенной трухой набит. Покраснеет, побледнеет и — шмыг! А если на коне, так вскачь пустит, чуть всех кур да собак не передавит. Вообще-то видит он ее очень редко. Калап постоянно с отарой, а Кы- зылгачьт — в деревне. Ну, приедет он когда, где ее можно встретить? В клубе, конечно. А там что? Кино, потом танцы. Калап танцевать не умеет. Сядет у печки и курит, курит весь вечер. Зачем, спрашивается, пришел? Когда он в восьмом классе учился, на комсомольском собрании ре­ шение такое вынесли, чтобы все умели танцевать. Калап с другом своим Сюнером заявили, что это — насилие над личностью. За них девчонки взялись. Их восьмому «б» лишний балл в соревновании нужен был. Ка­ лап с Сюнером удила закусили: «Не хотим, и все!» Какого черта дурака валяли? Хотя бы немного научился. А то Кызылгачы с парнями верете­ ном вьется. Не девчонка -—шаманка, да и только! Каблучками пол свер­ лит, точно стригунок, застоявшийся в пригоне. После танцев — того хуже. Сердце Калапа сжималось от боли. Одна за другой исчезают в морозной тьме парочки. Набиваются парни Кызылгачы провожать, она всех отшивает. С подругами, говорит, пойду... Красивая девушка. Лучшая телятница в колхозе. В прошлом году десять классов кончила. Цену себе знает. Даже брючки синие, в обтяжку, гля­ дя на которые старики отплевываются, идут ей. Никто так Калапу не нравится, как Кызылгачы. А как к ней подступиться? Как ее заарка­ нить? И мать еще допекает: «Что же ты, сынок? Долго мне еще чай тебе подавать? Гляди, все твои ровесники свой очаг разожгли,..» Нет, кольцо все-таки надо купить. Надо. А уж как его подарить Кы­ зылгачы,—видно будет. ...Над головой Калапа вспыхнула надпись: «Кинотеатр». Ага, тут ему на автобус садиться. Сюнер толково объяснил не сбился с пути. Ребята, наверно, заждались. Они тоже при деньгах. Хорошие парни 67 5*