Сибирские огни, 1982, № 5

Не беспредельно это богатство. Случается,, сетуют люди, скотово­ дов обвиняют. Мол, не смотрят они за землею, не нуждаются в ней. Неправда это. Как же скотовод не будет нуждаться в земле? Не по воз­ духу же ходит его скот! Другое дело, скота много стало, поэтому сле­ дить надо за землей, ухаживать, поднимать ее урожайность, а через это —продуктивность скота. Другого выхода нет и не предвидится. Овцы до того размножились, что негде им пастись стало. Весь Алтай съели, все кругом обглодали, обгрызли, обтоптали. Копытца у них, можно сказать, ядовитые. Стоит где отаре пройти, травы растут кве­ лые, слабые, а то и вовсе исчезают. Прессуют множеством своим овечьи копытца почву до твердости. Пройдут отары по пахоте,—не жди уро­ жая. На альпийских лугах, под белками прежде травы были густые, в рост человека, от цветов разных в глазах рябило. Лет десять назад, од­ нако. поднялись туда овцы, и теперь там так же голо, как в низинах. А козы еще пакостливей: едят то, что овцы в рот не возьмут,—ревень и бадан весь повыели, кустарники и нижние ветви деревьев пообглодали. Молодой поросли там уже не подняться. Обеднел Алтай, опустошился. Съели же в прошлом веке овцы людей в Англии. Такое может и до Ал­ тая докатиться... Размножился скот, и зверя стало меньше: всюду ов­ цы, всюду люди. Рыбы тоже поубавилось, хотя заводов на Алтае не гу­ сто. Травят рыбу креолином, которым овечек моют, чтобы не было у них чесотки-кодура. Не простое это дело —овец разводить. Много у людей забот, чтобы и мяса-шерсти прибавлялось и чтобы природа не страдала, чтобы бога­ тел батюшка-Алтай. ...Тарахтит телега. Косит глазами, прядает ушами Гнедой. Думает, думает Тукпаш. Одно на уме. Жизнь чабанов заметно лучше стала. Тут, можно сказать, достиже­ ния налицо. Уже не встретишь на стоянках избушек с земляным полом, в которых и гостя девать некуда. Почти не встретишь. А печкам-бур­ жуйкам не удивишься, до сих пор гудят, трещат, пышут красными бока­ ми, мечут искры из труб. То жарко возле них, как в Сахаре, то —через минуту заколеешь, как на полюсе. В иную чабанскую избу войдешь, по­ думаешь, что живет здесь распоследний бедняк. Не прибрано, не вы­ мыто, не побелено, через щели дует. Никакой он не бедняк! У него в деревне дом крестовый —полная чаша. В гараже —«Жигули» да мото­ цикл «Урал». И мебель городская, и добра всякого... А на стоянке? Но ведь тут у него чуть не вся жизнь проходит. Почему же так? Ведь мож­ но и в этих условиях жить опрятно, стоит лишь захотеть. «А-а,—оправ­ дывается такой чабан,— перекочевки, переезды... Некогда. Со скотом бы управиться. Коровы вот отелились, телят в избу затащил. Ягнят девать . некуда. И так можно жить} Я привычный...» Тут он не прав. Нельзя так опускаться. Однако винить одного чабана нельзя. Мало ему внимания уделя­ ют, вот и безразличие ко всему у человека появляется. Большинство чаба­ нов,^ правда, так рассуждает: «Без кино, без культпередвижки можно и обойтись. А как без автолавки? Сто лет ее не было». Тут они правы. Из-за буханки хлеба или другой какой мелочи теряй день, отправляйся за семь верст киселя хлебать. Это бы не беда —в деревню съездить все-таки развлечение. Да вот приехал, а там —на тебе! —магазин закрыт, про­ давец за товаром уехал; магазин открыт, продавец на месте— хлеб кончился... «Лучшие товары —чабану!» Смех! Бумага, на которой эти слова написаны, чаще всего лежит под теми самыми товарами и вряд ли когда отыщется. Поступят товары в магазин, а чабан на стоянке, и ничего ему не достанется, другие разберут... О детях опять же у чабана забота. Где их выучить? Только малень­ кие .в семье. Подросли —в интернат. Уже вся семья врозь. И беспокой­ ство о ребятишках: как они там, как учатся, сыты ли, что у них в го­ лове?.. 54