Сибирские огни, 1982, № 5

Спустились в овраг, отыскали заросший бурьяном старый блиндаж и ахнули. Блиндаж был врыт в стенку оврага. Чтобы добраться до двери, надо было сперва откидать землю с метровой насыпи да снять три нака­ та толстенных —в обхват—бревен, положенных на косяк. А не снять, так хотя бы отпилить. И пошла работа... Будто с медведем схватились. Дождь не перестает, даже сильнее припустил. И похолодало. Вот-вот бе­ лые мухи полетят. Парням не до того. Не разберешь, от чего мокрые — от дождя или от пота. Докопались до бревен. Что с ними делать? Калап бегом за пилой. Под навесом ребята времени не теряли —вкалывают! Работа тоже не сладкая, но хоть сухо. Майор увидел Калапа, пальцем в часы тычет: «Шесть часов осталось! Понял? Шесть часов!» ...Одно бы бревно срубить, тогда пилу можно просунуть. Инструмент справный, а им кажется, что и топор тупой, как валенок, и топорище будто бы хлипкое —того гляди переломится. Сменяя друг друга, Калап с Колодием. с остервенением рубили верхнее бревно. Ни минуты пере­ дышки! Повезло, что бревно оказалось залежалым, мягким, податливым. А может, и приноровились. Топор во всяком случае не подвел, и топори­ ще выдюжило. Пилить стали —быстрее пошло. Добрались до косяка. А он намертво пришит скобами к стенке блиндажа! Верхние скобы заце­ пили ломом, выдрали. А что с нижними делать? Блиндаж залит водой по шею, а на дне тина до колен... Плюнуть бы, да нельзя —приказ. Вот один наберет воздуха, окунется с головой, разгребет тину, нащупает ско­ бу, сунет под нее конец лома, дернет... Без воздуха долго не выдержать. Другой ныряет... И на кой черт столько скоб понабили?! Вода зеле­ ная, гнилая. Сколько лет простояла. Вонь такая. И ничего от мути не видать. Бились они бились, на сырость и холод рукой махнули, всякое пред­ ставление о времени потеряли. Выдернули скобы! Подобрали крепкую жердину, поддели ею, как рычагом, дверь с косяком, выволокли из воды. Постояли, отдышались. Осталось дотащить эту драгоценность. Стали поднимать — сил не хватает. Если бы от косяка дверь отделить? Нечего и думать. Дверь посажена на косяк по-хозяйски —прибита двумя тол­ стыми навесами, а гвозди загнуты с внутренней стороны. Без помощи не обойтись. Калап бегом к майору, а тот из себя выходит —ров еще не выкопан, стенки блиндажа не сделаны.Солдат, сказал, должен найти выход из любого положения. Пришлось перекатом дверь с косяком доставлять. Возьмутся парни за одну сторону, приподнимут, перевалят. Еще раз, еще... И все в гору, в гору, по крутому скату оврага. Взгромоздили наверх —впереди куку­ рузная чаща. Помощь пришла, когда оставалось метров пятьдесят. Вше­ стером подхватили двери на плечи, донесли, установили. И уложились в срок. Получили «отлично». Только тогда и вспомнили, что не обедали. Калап, думал, заболеет. Хоть бы что! Утром вышел на физзарядку, как ни в чем не бывало. ...Кула-Ат обошел кряжистую валежину. Лес кончился. Калап сквозь кисею снега увидел, как овцы тянулись вверх по перевалу, а чер­ ная лохматая Каракой уже совсем высоко. — Ой-ий! —надрывался Калап,—Кыу-у! В такое ненастье кричи не кричи —без толку. Каракой все же остановилась. Остановился и Калап. Овца огляну­ лась, всем своим видом показывая пренебрежение к чабану; «Что ты со мной сделаешь?» Будь у Калапа в руках ружье, пристрелил бы овцу, не раздумывая. «Куда ты идешь? —шепчет он.—Чего ты ищешь? Чего тебе це хва­ тает? Ну, подожди... Обглодаю я осенью твою глупую голову». Знает Калап, что никогда не позволит себе этого. Конечно, не одна овечья голова ляжет на стол, только Каракой он и пальцем не тронет. Черная-лохматая пришла в отару с приданым Сакылты. Сейчас ей 47