Сибирские огни, 1982, № 5

как сынишку Калапа,—туго запеленутый, сладко спит в люльке, вздер­ нув носик, и ничто ему не мешает. Тукпаш снял с плиты горячий чайник, торопливо выпил чашку чая, вышел на улицу. Снег все еще шел, но был какой-то серый, вялый. Долж­ но быть, стало теплее от поднявшегося солнца. «Все же суров наш Алтай, суров...—размышлял Тукпаш, шагая в гору и скользя на крутизне.—Сегодня девятое мая, День Победы и— снег... Бывает, и в начале июня выпадает. А сколько раз иней ляжет, за­ морозки ударят, молодую зелень опалят? Суровая все же земля. И для человека, и для скота. А народ все одолевает. Полные долины скота раз­ водит, новые золотисто-белые села рубит, дороги прокладывает через горы, поднимает свою культуру —учится* книги пишет, картины созда­ ет.,, Расти настроен народ, расцветать. Каких бы трудов ни стоило.. » * * * ...Подгоняемый мокрым ветром в спину, Калап ехал вверх по логу Еланду, чтобы перехватить отару. Каурый ступал по скользкому косого­ ру осторожно. Умница —Кула-Ат! Понимает: один неосторожный шаг — и может скатиться, упасть, ногу Калапу придавить. В ненастье и лошадь не в духе. Она тоже дитя природы. И надоело ей одно и то же, одно и то же! Овцы раздражают, отравляют ей жизнь. Шастай за ними, не зная отдыха, гоняйся, носись, карабкайся, спускайся. А эти твари не слушают­ ся, идут не туда, убегают не ко времени. Это на скачках Кула-Ат несет­ ся стрелой, а за овцами —еле ноги переставляет. Беги не беги —их не остановишь и не научишь ничему. Иногда так разозлится Каурый, что может хватануть овечку зубами, а то и, если повод Калап не натянет,— затопчет. Несмотря на голодную весну, Кула-Ат откормлен, как осенью. Ча­ бан сам отощает, а лошадь у него всегда в теле должна быть, лосниться от сытости. И, уважая хозяина, шагает Каурый за ненавистными овцами, а в мыслях у него, как обычно, коновязь перед избушкой да добрая пор­ ция корма. Когда бывало трудно, Калап обычно припоминал один случай. В ар­ мии это с ним было. Вспомнит —успокоится, ободрится, и все покажет­ ся легким, одолимым, не таким уж сложным. Произошло это на Дальнем Востоке, осенью, перед самой демоби­ лизацией. Рота, в которой служил Калап, проходила испытания отлично. И вождение танков, и учебные стрельбы, и еще, и еще... Оставался пос­ ледний экзамен по инженерной подготовке. На сооружении аппарелей — укрытий для боевых машин —они руку набили. А выпало им... блиндаж соорудить. День выдался — хуже не бывает: ливень. И дождина холод­ ный — начало октября. Разрешили рыть блиндаж под каким-то навесом. В строю десять человек. Подполковник глянул на часы, махнул рукой, и парни разом взялись за лопаты и ломы, изо всех сил стали торопливо вгрызаться в землю. Где-то через полчаса с громким криком прибежал полковой инже­ нер м*айор Бибик. Тучный, обычно уравновешенный офицер, которого солдаты любили больше всех, готов был разорвать на части всех и само­ го себя. Оказывается, позабыли заготовить двери для блиндажа. Брусья для стенок, бревна на перекрытия — на месте, а двери позабыли... Майор приказал Калапу и его другу Колодию—парню из Львова —принести двери. Почему-то он выбрал именно Калапа и Колодия. А двери пред­ стояло не просто принести. Их надо было вместе с косяком снять в ста­ ром блиндаже на дне оврага, метров за восемьсот. Приказ есть приказ. Сказали: «Есть!», прихватили лопату, лом и то­ пор. А из-под навеса выходить —бррр! Тут же станешь как суслик, в но­ ру которого вылили воду. Разделись парни до трусов —другого выхода нет! — и вперед. До оврага бежать через двухметровые заросли мокрой кукурузы. 46