Сибирские огни, 1982, № 5

В такое ненастье объягнившихся овец на пастьбу не погонишь. Зна* чит, надо их кормить. Вот и пластайся. Маток больше трехсот. С ягнята­ ми—почти семьсот голов. Накорми-ка такую ораву. Были бы они на ули­ це, в загоне. А то распихали их, куда только могли: в тепляк, в кошару, в избушку. Поделили на группы. Каждую группу в отдельную клетку. И каждой дай сена, распредели поровну, никого не пропусти. Дать корм тоже не просто. Сено только на руках принести можно да, согнувшись под низеньким потолком, протиснуться через сто калиток. Раз прошел,-— тут же за собой калитку затвори, чтобы не смешались группы, не вышло неразберихи, не нарушился порядок кормления и ухода. Одна оплошка, и столько работы прибавится —десять рук имей, не переделаешь. Э-ээ, матушка,—остановил Тукпаш мать Калапа.—Вы мимо две­ ри прошли. Сюда, сюда идите! — Фу, черт! —воротилась старая, приспустила вьюк с сеном, прис­ мотрелась.—Ничего не видать... Ягйенка принес? — Ага,—кивнул Тукпаш, помог снять вьюк, внес его в тепляк. Овеч­ ка заскочила следом за ним. Тукпаш тут же бросил сено на пол и, рва­ нувшись вперед, схватил овцу за задние ноги. — Ко мне давайте ее,—крикнула Сакылта, стараясь перекрыть рев овец, увидевших сено.—Вот в эту клетку... Сегодняшних сюда будем ставить. А которым три дня, придется в кошару переводить. Голова кру­ гом идет —не перепутать бы. Отметьте свою овечку,—она протянула Тукпашу банку с коричневой краской.—Триста четвертая будет. Тукпаш зажал голову овцы между колен и поставил на переносице тавро. Тем же номером пометил ягненка. —. Разве триста четыре только? — Нет, больше. На тех овечках, которых знаем, не ставили. С ними примерно триста пятьдесят будет. — Ну вот, наконец-то! —облегченно вздохнула мать Калапа, закон­ чив разносить сено по клеткам.—Хватит с них. Ох, спина... Сдаю, ви­ дать, сдаю... Раньше такую работу и за работу не считала...—Она опер- , лась о косяк, отдышалась-—Когда же это было, дай бог память? А-а, в ту осень... Захожу я, значит, в юрту Кашемара, Может, думаю, табак есть у. его матери. Вокруг очага много людей. Стала с ними здороваться. Не как теперешние —с каждым по отдельности. «Здравствуйте!» —«Здрав­ ствуйте!» Очередь дошла до мужика в черном пальто —он рядом спиной ко мне сидел. «Здравствуйте!» —говорю. Молчит. Может, тугой на ухо? Я громче: «Здравствуйте!» Тут как все грохнут: «Ха-ха-ха!» Оказывает­ ся, кобель это ихний возле огня греется. Я сослепу и не разглядела. Вот до чего дошла... — Да вы еще...—рассмеялась Сакылта.—Нам бы в ваши годы так себя чувствовать да так работать! Что бы мы без вас делали? Недаром говорят: «Отара со старым вожаком лучше вызимует». — Сколько вам лет, мать Калапа? —спросил Тукпаш. — А сколько дашь? —оживилась старушка. — Ну... за шестьдесят? — За шестьдесят? Что мне там делать-то? Мне за сорок давно! —* она взяла за руку внучку и пошагала к ополовиненному стогу. Отлегло от сердца у Тукпаша от шутки старушки. Что ей ненастье, работа —ко всему привычна, все ей не впервой. Он заскочил в избу —хоть чашку чая перехватить. Так там было тепло и сухо, уходить неохота. Когда только Сакылта успела чисто вы­ мыть некрашеные полы?.. По обе стороны двери привязаны шесть ягнят. При виде Тукпаша они разом вскочили, с громким блеянием рванулись к нему. Это —или «сиротки», у которых пока не отыскались матери, или те, что замерзли, простудились. С ними возни много: раза три-четыре в сутки надо таскать их в кошару, подпускать к маткам, или к тем овцам, у которых много молока. И ночью они покоя не дают: стоит голову поднять, кашлянуть, они тут же всполошатся, застучат копытцами об пол, замекают. Ну, если бы Тукпаш сейчас прикорнул, его и ружейный бы выстрел не разбудил, 45