Сибирские огни, 1982, № 5

вет? Беспечные песенники да балагуры. Всему они рады, ничего им не жалко... Может, это и правда? Горы всегда у тебя перед глазами. Хочешь не хочешь, сам становишься похожим на них. Ты в горах, горы —в тебе. Калап кашлянул, как бы напоминая, что время не ждет. Оба заша­ гали к избушке, мутно светившейся единственным окошечком. Это туск­ лое пятно было одно-одинешенько среди сумрачных гор и умолкшей, тайги. ) — Разом и дрова занесем. Не выходить же из-за них после.— Ка­ лап стал набирать в охапку поленья.—Только и думаешь, как бы лиш­ него шага не сделать... Совсем недавно выбрал денек дрова заготовить — совсем сырые поэтому. Десять лиственниц свалил. Четыре отцу в дерев­ ню отволок, остальные здесь на чурки распилил. А поколоть все не­ когда... — Я зимой не успел с дровами. Пока трактор выпрашивал, снег растаял. А по чернотропу что сделаешь? Потащишь бревна по голой земле, в кору столько песку да камушков набьется, никто пилить не со­ гласится—цепи к бензопилам дефицит. Теперь только после посевной разве, когда машины или «Беларуси» посвободнее будут. Мы летом в юрте сжигаем дров больше, чем зимой в избе. Мать говорит: «Не поло­ жено гасить очаг!». Не положено —и точка. Они занесли дрова в избушку, сложили возле камелька. Туйіаш присел на толстый чурбак, приспособленный вместо стула. Какая это радость —посидеть в тепле! В избе жарко. Она маленькая —изба, а на улице не так уже холод­ но, но приходится топить, готовить пищу. На плите закипает чай. В люльке под низкой матицей пускает пузыри сынишка Калапа. Сухонь­ кая мать чабана, тихо напевая, качает люльку, отчего гремят подвешен­ ные к ней раскрашенные бараньи бабки, нанизанные на нитки. Девочка постарше при появлении Тукпаша спряталась за юбку матери. В избе тесно. В переднем углу —стол из струганных досок. На нем чашки да миски, а под ним—кастрюли, казаны. Рядом —куп с чеге- нем1. У окошка кровать, а впритык к ней—Десовые нары. У дверей раз­ вешаны шубы, фуфайки, уздечки, вожжи. Вот, пожалуй, и все. Осталь­ ное имущество —мебель, утварь у Калапа в Корболу, в крестовом доме отца. Здесь только самое необходимое. Калап женился четыре года назад, и на свадьбу родные и друзья надарили всякого добра, обеспечи­ ли их с Сакылтой, считай, на всю жизнь —и мебелью, и утварью, и посу­ дой, и одеждой, не говоря уже о скоте. Не то что прежде, когда молодым совсем ничего не давали. За четыре года Калап и сам немало приобрел. Но все подаренное и нажитое не влезет в избушку на стоянке. Да и ко­ чевать со всем этим скарбом не будешь. Не станешь же возить за собой стенку. И телевизор на стоянке ни к чему —все равно электричества нет. Кое-чем Калап еще обзавестись не успел, но особенно не торопится, по­ тому что деньги нужны ему на другое: прежде, всего надо достроить дом. — Ну, что ж, чаевать будем,—снимает Калап телогрейку и бросает на нары. На столе большая чашка, полная сметаны-каймака, тарелки с мас­ лом и курутом —копченым сырчиком, лепешки, конфеты. Калап- налива­ ет в две пиалы чай. Сразу видно, что привычен он хозяйничать за сто­ лом, так ловки его руки и проворны движения. Некогда чабану рассижи­ вать за столом. Заявится он, улучив минуту, на стоянку от отары, а жена занята —то в кошаре, то еще где-нибудь. Вот и приходится на скорую руку сготовить что-нибудь да похватать, что есть на столе. Тукпаш проголодался, как медведь-шатун, а жажда донимала его чуть не с полдня. Не привык он еще к чабанскому распорядку. Подан­ ную ему Калапом пиалу опустошил в три глотка, хотя чай был горячий. Ух, до чего хорош чай! А хлеб как пахнет! Ничего вкуснее в жизни не ел. Макает лепешки в каймак и сдерживает себя, чтобы не показать хо- 1 К у п— кадушка для молока; чегень —кислое молоко. Я