Сибирские огни, 1982, № 5

вокруг: все точно —выстроенные в ряд двухъярусные койки, возле две­ рей дневальный с красной повязкой на рукаве и ножом-штыком на поясе, блестят свежей краской пирамиды для автоматов. ‘Слышно спо­ койное дыхание парней и чей-то храп. И пахнет казармой —здоровым потом, сапожным кремом, хозяйственным мылом и ружейным маслом. «Да, да»,— припоминает Калап: после обеда их,- новобранцев, подво­ дили к танку Т-54 и сказали, что они будут изучать его. «А мне это зачем?—опять берет Калапа сомнение.—Я же закончил учебку на отлично. Два года, каждую осень и весну, разбирал этот танк до самых потрохов. Я сержант, механик-водитель первого класса. Мо­ жет, на переподготовку призвали? Не-ет, на переподготовке я прошлым летом был...» Ясно пока одно: он в армии. Ну и что? Разве плохо в армии? Он молод, силен, здоров, как архар, ловок, как рысь. Как это говорил им майор Бибик? «Вам, ребята, по девятнадцать-двадцать. Вы пробежите десяток ки­ лометров в марше-броске —для вас это разминка. Разгрузите вагон угля —зарядочка. В ваши годы это и надо. Это естественно для вашего организма, как бег для скакуна, как движение воды для реки». Разве это плохо? Шагай по земле со своими сверстниками, гордись, что ты с ними как равный, не хуже их, пой во весь голос строевую песню. А сядешь на свой Т-54, взревешь мотором, двинешь вперед бронирован­ ную машину —ничто тебя не остановит! Кто сильнее тебя? Найди-ка! Вот впереди показался «враг» —мишень из фанеры. Жми! А твои друзья поймают его в прицел, и там, где был «враг»,—взрыв, огонь, дым!.. Разве это плохо? Идешь в увольнение —подтянутый, стройный, сверкаешь значками, печатаешь шаг по тротуару. Ты —щит и защита любого из этих людей, что идут рядом с тобой, навстречу тебе по улице, всего этого чистого города, всей родной земли. Отец твой так шагал, братья твои, дядья.... А после? Отслужил и—домой. Что об этом скажешь? Нет больше радости, чем возвращение к родному очагу, на голубой Алтай, к родным людям, родному языку, родным запахам. Но что же все-таки случилось? Почему он —Калап Алымов опять очутился в казарме? Может, война? Не-ет, какая война?! Может, уда­ лось поступить в военное училище? Если бы... Хотел ведь, да провалился на вступительных экзаменах. Так что же? Ясно только одно: он в армии. Ничего не ясно... Неужели снова два года? Не может быть! А как отара? С таким трудом вырвал своих овец из когтей зимы, сохранил в такой тяжелый, засушливый, беспастбищ­ ный год. Кочевал с ними в такую стужу, что деревья трещали, замерзал с ними в бураны, чего только не натерпелся. Зато как хорошо перезимо­ вали овечки! С такими упитанными запросто можно перевыполнить план по шерсти. А приплод? Только-только начался окот. Ни один ягненок не пал, ни одна ярка не бросила своего детеныша! Он точно все рассчи­ тал. не меньше ста ягнят получить от сотни маток. Как готовился к окоту! Дневал и ночевал с отарой, каждый навильник сена, каждое ве­ дерко комбикорма подгадывал к нужному сроку. Да разве только сам так пластался? А жена, Сакылта? Месяц, считай, света белого не виде­ ла, замазывала навозом щели в промерзшей кошаре. И теперь выходит все это псу под хвост?! ’ ’ Тут и гадать нечего: все шло к тому, как было задумано. Осенью— рублей шестьсот, а то и семисот дополнительной оплаты и голов двад­ цать пять тридцать валухов. В конце года —мотоцикл «Урал» без очереди... г Эх, отара, отара! Четвертый раз котиться ей, только-только в силу вошла, заматерела. Да с такой отарой любое обязательство выполнить ничего не стоит! А через два года уже не та будет. И неизвестно еще кому за ней ходить придется. ’ Нынче —уже точно!—вся слава кому-то другому достанется И по­ четное звание ударника, передовика. И портрет возле дверей конторы. 2 Сибирские огни 5 17