Сибирские огни, 1982, № 5

После основного доклада пошли по-писа­ тельски красивые выступления. Юбилей­ ные, спокойные. И вдруг взрыв! На трибу­ не Иван Ерошин. Импульсивно-нервный, возбужденный. Он ратовал за борьбу с поэтической обывательщиной, инертностью, горячо говорил о нужности смелых дер­ зких поисков нового в поэзии, о требова­ тельности к слову в стихотворной строке. Говорил сумбурно, не доводя мыслей до логического конца. В перерыве я подошел к Ероійину, вру­ чил ему книжку «В Горах Алтая» нашего «Над. издата», выпущенную к 25-летию автономной области, с ярким оттиском на переплете: «Участнику конференции писа- телей-сибиряков 27 ноября 1947 года». — Спасибо! Смотри-ка, здорово алтайцы успели после войны шагнуть: и переплет твердый сделали, и марала нарисовали, и бумагу хорошую нашли Молодцы! —Потом быстро просмотрел оглавление и сразу натопорщился, стал похожим на ежика,—• Забыли... Кучияк, Коптелов и другие есть, а Ерошина нет-.. , Я попытался отвлечь его разговором, начал говорить о своих опытах переводов алтайского фольклора. Ерошин сразу оживился: — Так ты Каирский?! Ну-ну! Доброе дело делаешь! Читал. Получается! Только строки сохраняй, особенно образы. Алтай­ цы, брат, народ такой, черте-что выдумать могут. Сердцем, душой песни делают... А псевдоним свой ты не с горы ли на Ар- гуте слизнул, а?! — Нет. Причина другая. Безбожник я, да и фамилия Попов в свое время не зву­ чала. Пришлось материнскую девичью фамилию взять. — Зря! На Ивановых, Петровых, да и Поповых вся русская земля крутится! Память матери дело хорошее, но все же Каирского отбрось! «Фамилии отца дер­ жись. После этого разговора Каирский с пе­ чатных страниц исчез. ...Георгий Кондаков не встречался с Иваном Брошиным. Просто не успел. Но, как литературовед-поэт он в своей книж­ ке последовательно рассказал о трудном, сложном творческом пути своеобразного, не похожего на других поэта. Когда я уже начал писать эти заметки, как-то» встретились с Иваном Матвееви­ чем Ветлугиным, и выяснилось, что он значительно позже меня знал Ерошина, когда в шестидесятых годах заведовал отделом поэзии «Сибирских огней». Сохра­ нились у него и ерошинские письма. Прочитал я эти коротенькие письма. Вот ведь —об изменении одного только слова И. Ерошин написал три письма! Письма подтверждают выводы Г. Конда­ кова,- о высокой и последовательно воп­ лощаемой требовательности И. Ерошина к слову, образу, ритмике строки. Ведь, действительно, в ерошинских пейзажных стихах безупречная точность натуры со­ четается с завидным богатством тональ­ ных ритмических соотношений. Природа у Ерошина всегда слита с внутренними ли­ рическими переживаниями автора. Литературный портрет—жанр, не пре­ тендующий на полное жизнеописание. Но все же жаль, что Г. Кондаков, дав на пер­ вых страницах книжки начало жизнеопи­ сания Ивана Ерошина, не нашел нужным,, хотя бы отдельными штрихами, его про­ должить. Ведь между творчеством художни­ ка и его жизнью, обстановкой вокруг водо­ раздела не бывает. Иван Ерошин один из первых среди тех советских писателей, которые протянули творческие нити между Горным Алтаем и Новосибирском. И сегодня эта дружба, своеобразное сотворчество, продолжается. Георгий Кондаков . правильно пишет в ' в своей книге: «Энтографическая точность и художественная правдивость стихов И. Ерошина настолько велики, что на них опираются, как на документы, историки и этнографы, а алтайские поэты учатся то­ му, как надо рассказывать о чувствах и мыслях, обычаях и поверьях, быте и жизни родного народа». Ивана Ерошина нельзя забывать. Как нельзя согласиться с тем, что том стихот­ ворений И. Ерошина до сих пор не издан в «Библиотеке сибирской поэзии». Тем самым картина нашей поэзии обеднена. Стоит издать. Стоит и нужно. БОРИС ПОПОВ Р. Палкина. Роман в литературах народов Южной Сибири. Горно-Алтайск, Горно-Ал­ тайское отд. Алтайского кн. изд-ва, 1979. Монография посвящена проблеме фор­ мирования и развития жанра романа в ли­ тературах Алтая, Хакасии и Тувы. Проб­ лема вызывает несомненный интерес по меньшей мере с трех точек зреция. Во-пер­ вых, в историческом аспекте, так как ро­ ман в этих литературах «стал могучим средством воссоздания истории и' судеб народов». (Р. А. Палкина). Во-вторых, в сопоставлении с достижениями произведе­ ний этого жанра в других литературах, в частности русской, для выявления общих черт развития советской многонациональ­ ной прозы. В-третьих, как уникальный пример ускоренного овладения младопись­ менными народами самым сложным про­ заическим жанром. Литература Южной Сибири родилась после возникновения национальной пись­ менности и ликвидации неграмотности, фактически при Советской власти, причем, если алтайская грамматика была создана в 1869 году, то в Хакасии национальная пись­ менность появилась лишь в 1924 году, а в Туве —в тридцатые годы. Эти народы име­ ли к тому времени самобытную культуру, идущую от язычества на Алтае и в Хака­ сии и от ламаизма,—в Туве, обладали глубо­ кими фольклорными традициями. Достаточ­ но вспомнить уже частично известный рус­ скому читателю народный эпос Алтая, об­ ратиться к легендам и сказаниям Южной Сибири. Своеобразная природа, самобытная культура, устное народное творчество — это та почва, на которой с помощью твор­ ческого общения с другими советскими и мировыми литературами выросло словесное профессиональное искусство младописьмен­ ных народов. Нельзя не упомянуть и кон­ кретную по.мощь русских писателей. С бла­ годарностью автор монографии называет имена А. Коптелова, А. Смердова, И. Еро- 173