Сибирские огни, 1982, № 5

С ним поехала сестра моя —Уренчи. Сопровождал сказителя до самой Москвы и обратно Василий Кокышев, человек интеллигентный, очень —по тому времени —гра­ мотный. Уренчи —старшая дочь старшего сына дедушки. Они уехали, а я все стояла на том же месте. Под ногами мокрая весенняя земля. Солнце сияет. Тает, шуршит снег... Прошли дни. Как-то прихожу в рабфаковскую столовую, подруги мне говорят: — Лида, в газетах приклеили карточку твоего деда! Там он как живой стоит! Иди, глянь... Смотрю. Правда! Мой дедушка! Он же смотрит на меня?!. Потом выяснилось, ока­ зывается, на станции Алтайка сфотографировали деда, стоящего на ступени Вагона, в котором он едет. В черном пальто, в такой же черной шляпе. Мне теперь думается, что, глядя именно на этот богатый снимок, люди придумали ту самую легенду о сказителе богаче. Вернувшись из Москвы, он остановился в Ойрот-Туринской гостинице и некоторое время жил там. Мы ходили к нему в номер. Дедушку моего, как большого кайчи, кор­ мили белым хлебом. Ясно, и мы лакомились. Каким бы ни был хлеб белым и пышным, но дедушка оставался все равно недовольным. Говорил: «Алтаец должен есть нарезан­ ное кусками мясо. А где найдешь сытнее и вкуснее пищи чем талкан? А что может сравниться с коче? 1Вот что сварили бы мне сейчас. Кто бы приготовил коче в паршивой Ойрот-Туре!» Сердился и жаловался старик. А мы, с Уренчи-эде слушая его, удивля­ лись и смеялись. Не может быть, чтобы алтайский талкан был лучше белого хлеба! Мо­ жет быть, дедушка шутит с нами, хитрит?.. Б. У. А вы сами не попытались записывать сказки своего дедушки? Л. И. Позже дед жил на улице Ойротской, дом 22. Хотя туда я ходила часто, Но в голову даже не приходило, чтобы самой заниматься сказками. Да он и не стал бы рас­ сказывать мне. Такой маленькой, как я, доверял бы старик! Ему подай серьезного чело­ века, такого, как Кучияк... Дедушке дали отдельную квартиру. В одной из комнат, тут же рядом, жила секре­ тарь, записывающая его сказки. А Кучияки, кажется, тогда жили на Карагужинской улице. Я хорошо знала Анфизу Сергеевну Роголеву —девушку, которая записывала сказки деда. Она училась в педучилище. Красивая была, стройная, большеглазая. Простая и разговорчивая. Много читала, много знала. Сама из Чолушманской долины, где теперь работаю я. Ее родина стала моей родиной. Анфиза Роголева сразу же понравилась дедушке. Видимо, она сумела к нему найти подход. К тому же, у Физы отличная память. Слушала деда и запоминала сказку. Сло­ во в слово. Потом уже переносила все на бумагу. Старый сказитель к ней относился ласково. Старался медленнее и доходчивее говорить, когда Физа, начинает записывать. А старик был вообще-то с характером. Даже упрямым! Кто не по душе, хоть что делай —рта не раскроет. Или нарочно начнет говорить быстро-быстро, чтобы потом сердиться, возмущаться: почему плохо записываешь? А то и вообще отказаться от дальнейшей работы с таким человеком: «Что, у тебя дырявая голова? Нет, мне не ну­ жен человек, у которого голова как уито!» Конечно, после этого сам не захочешь рабо­ тать с задиристцм и вредным стариком. А Физа Роголева умела работать быстро и бережно. Я не один раз слышала, как хвалил ее дед, когда ему читали записи сказок: «Наша Физа,—говаривал дедушка громко,—умница! Ни одного моего слова не уронила и ни одного от себя не добавила. Вот молодчина-якши! Грех искажать жизнь батыров, дочка. Позорить святых батыров никак нельзя! А ты хорошо пишешь!..» Роголева, под диктовку деда, с его слов записала много сказаний. Они почти все изданы. Закончила она педучилище и уехала работать. После этого секретарем дедушки стал в то время тоже студент (впоследствии ставший доктором филологических наук и профессором, изучая именно алтайский народный фольклор, в частности, глубоко ис­ следуя жанр эпоса) Сазон Саймович Суразаков. И Александра Федоровна Саруева, ставшая известной поэтессой Горного Алтая, записывала сказки Николая Улагашевича Улагашева. Тогда Саруева была тоненькой девчушкой, стройненькой и остроглазой. Началась кровавая война. В то время Александра Федоровна, наверное, была уже в Ленинграде. Училась там... А секретарем деда стала другая... Маскачакова Бабадай. Я и ее хорошо помню. Муж ее был русский, детей много, кажется... 1 К о ч е — алт. нац. блюдо, бараний ,суп-отвар. ѵ 149