Сибирские огни, 1982, № 5

ню. Даже хорошо помнюі.. Дедушка, хотя был слепым, но лазал ПО кедрам ловко — такого искусного мастера трудно найти!.. Подымись на любой кедр осенью, покачай его крепко, стукни ногами по сучьям, и тут же на землю посыпятся переспелые шишки. Дедушка был очень сильным человеком... Кроме того, хотя и не помногу, но все же по две коровы держали они —дедушка и его дети. Значит, молоко имелось, сырчик алтайский тоже. Из квашеного молока, как все, варили араку. Надо сказать, что де­ душка очень любил алтайскую араку. «Это же сок чистейшего молока!» — помнится, не раз говаривал дедушка, отпивая из деревянной пиалы. Она у него была сделана из нароста березы. А его сыновья —Сарыбей-ага и Карман-ага? Если им не охотиться на медведя, на других зверей, чем же еще заниматься?.. Вот и охотились. Убивали и мед­ ведей, и волков, и маралов, прочих больших и малых зверей. У деда и старшего сына его была в Сыгын-Тале небольшая 'юрта, крытая белым войлоком, рядом с которой стоя­ ла маленькая избушка. А в нашем Паспауле жили русские и алтайцы. Смешанное насе­ ление, дружное...» Лидия Иннокентьевна —человек общительный. Долгие годы работая учительницей, привыкла —это заметно сразу —говорить четким и ясным голосом, не торопясь и до­ ходчиво. Слушая ее рассказ, я про себя отмечаю интересные слова, мне до сих пор незнакомые обороты. От некоторых из них современные литераторы и журналисты от­ казываются. Конечно, зря. Надо их знать и уметь использовать. Иногда одно единствен­ ное слово восстановит, расскажет, нарисует многое... Как хорошо, что в наше время имеются различные записывающие аппараты! Вот и мой «Репортер-6» работает вместе со мною, записывая, а Лидия Иннокентьевна говорит: — У дедушки были два оолоч, то есть два сына и одна дочь. Яндю-ага и мой отец Иннокентий. А единственную дочку —сестру мою по отцовской линии —звали Сырга. Сырга-эде была доброй и красивой. Красивой не только душой.,, Б. У. Когда приезжал к вам дедушка, какие люди собирались в вашем аиле, всегда ли кайларил Николай Улагашевич? Л. И. Понимаю-понимаю... Как забыть? Просто невозможно! Как только соседи за­ метят у нашей коновязи дедушкиного черного коня без единой отметины и коней моих братьев, будто по команде направятся все к нам — и старики-старушки, и девушки, и парни. Придут к нам, как на большой праздник,—красиво и чисто оденутся. Если это случится зимой, то в избе жарко и тесно. В железной печи трещат дрова. Дедушка пел, подыгрывая себе на топшуре '. Коль он приехал летом, то в юрте будет большой огонь. Красное пламя, красные лица. Гудит пламя, гудит дедушкин голос. Всегда было так. По­ ка он находится у нас — в нашем доме будет звенеть кай. Неизменный черный казан будет кипеть на огне очага. Различные рассказы и разговоры будут продолжаться и длиться день и ночь. Всегда так. Дедушка всегда гостил у нас по неделе. Нас, жителей Чойского аймака, зовут ту- бинцами. Говор у нас —тубаларский. Так вот все тубинцы или тубалары Паспаула собе­ рутся к нам, пока дедушка находится тут. Дед наш как очаг или костер какой-то. Сидят вокруг него, словно греются. Все будут следить за его лицом, как птенцы следят за ма­ терью, севшей на край гнезда. Люди иногда забывали, что уже настало утро, не замечали, как давно землю на­ крыла темнокрылая ночь, слушая богатырские сказания об Алтай-Буучае и Алып-Ма- наше. А мы, особенно девушки, любили слушать «Сынару» — горькую сказку о девоч- ке-сироте, о ее сначала тяжелой, а под конец радостной судьбе, Дед сперва просто рассказывать начнет, потом возьмет топшур и густым, завора­ живающим голосом начнет петь. Слушая эту удивительную сказку, раньше всех не сдержат слезы, конечно, женщины, какая-нибудь старушка, а вслед за ней — мы, дев­ чушки... А дедушка словно забудет, что вокруг него сидят люди —еще сильнее начнет петь. Забыв нас, как говорится, начисто, он совсем уйдет в страну своих сказаний. Да, он забывал о нас. Бывало, тут же начнет вести какие-то разговоры и беседы с героями батырами своих сказаний. Удивительное дело!.. Он глубоко верил всему, что происхо­ дило в древних преданиях. Сколько раз видела я своими глазами, как страдал и плакал дед мой, поведав' о тяжелой судьбе, о страданиях и гибели добрых батыров. Бывало, и радовался, как ребенок, когда побеждали его богатыри, воскресали, живыми, радост­ ными возвращались к родным очагам, в «солнцеподобный солнечный Алтай». В честь победы и счастья своих героев дед непременно выпивал пиалушку араки. Да, да... За правду он болел и страдал, за ложь и коварство тоже болел и страдал. Но всегда лю-1 1 Т о п ш у р — двухструнный алтайский народный музыкальный инструмент. 146