Сибирские огни, 1982, № 5

ИСКНЕЕТВО Борис Укачин Мудрое сердце кайчи Улагашо Дорогой читатель, в юбилейные дни я при­ влекаю твой взор и ум к облику и лично­ сти сказителя-кайчи Николая Улагашева. В 1971 году, когда отмечалось 110-летие со дня рождения нашего сказителя, мне, как редактору областного радио, поручили сде­ лать передачу о человеке, чьим творческим подвигом гордятся люди Горного Алтая. В фонотеке областного радио не сохрани­ лось записей с голосом кайчи. Очевидно, при жизни Н, Улагашева, при той технике труд­ но было записать кай — древнейшее искус­ ство горлового пения, сохранив все его свое­ образие. Алтайский кай — это не только музыкальный ряд, но и сопровождаемый им рассказ о бесстрашной борьбе богатырей. Вся сложность исполнительского искусства сказителя-кайчи заключается, на мой взгляд, в полифонии. Имея под рукой лишь один музыкальный инструмент —- двухструнный топшур, волшебством собственного голоса кайчи умудряется передать все то, что про­ исходит в неповторимой ткани древнего эпоса,— звон мечей, грохот богатырских до­ спехов, пение птиц, шелест зеленых трав и листьев, топот коней, рев водопада, свист горного ветра... Сделать радиопередачу о жизненном и творческом пути кайчи без его живого голо­ са трудно, а не использовав каких-то дру­ гих записей, документальных рассказов,, невозможно. Заранее ясно, что такая пере­ дача будет скучной, вероятнее всего, никого не заденет и не заинтересует. А как быть? И тут-то я вспомнил учительницу Чолуш- манской средней школы, что в Улаганском аймаке, внучку великого старца-сказителя — Лидию Иннокентьевну Улагашеву. Я полетел в Чолушман, добрался до села Балыкчи и встретился с .Лидией Иннокенть­ евной Улагашевой. Она охотно вспоминала, со знанием дела рассказывала о своем дедушке и о том, как училась сама на раб- аке. И вот нынче, в Месяце Возрождения — улаане, ровно через одиннадцать лет, сре­ ди своих бумаг я обнаружил текст радиопередачи. Надеюсь, что запись не по­ теряла своего прежнего значения. Только жаль, что в переводе трудно передать всю прелесть, неповторимость, поэтическую кра­ соту речи рассказчицы — Лидии Иннокенть­ евны Улагашевой, диалектное своеобразие кокшинских тубаларов. Л. И. Улагашева: «Когда имя моего дедушки узнали многие люди, пошла странная молва, что, мол, в Ойрот-Туре (бывшее название г. Горно-Алтайска.— Б. У.) живет кайчи Улагаш, у которого полный дом богатства, а все долины Алтая заполнены его белым скотом... Куда там, какое богатство, какой там белый скот! Бедняк, как говорит­ ся, вот и все! Видать, люди многократно, тут и там слыша его имя, по привычке поду­ мали: вот новый бай появился! Раньше-то громко так восхищались только богатством баев да зайсанов... Слава, неожиданно упавшая на его седую голову,— вот и все его богатства!» Лидия Иннокентьевна громко смеется. На широком лице сияет радость, и в то же время глаза смотрят испытующе. Она продолжает: «Деда своего я помню с малолет­ ства, лет с четырех. В то время мы жили в Паспауле. Слыхали, в Чойском аймаке есть такое селение небольшое. А дедушка жил отдельно, в другом месте, в Сыгын-Тале. Сыновья его Сарыбей-ага и Карман-ага были тогда живыми и здоровыми. Они сопро­ вождали деда, когда тот приезжал к нам в гости. При каждом приезде дедушка нам привозйл кедровые орехи, медвежье сало, талкан *. Он любил угощать. Нет, я все пом- Т а л к а н — мука из жареного ячменя, молотая на каменной зернотерке. (Здесь и да^ое прим, ред.) 145 10 Сибирские огни № 5