Сибирские огни, 1982, № 5

ется от пятисот до пяти тысяч километров, хотя время жизни тоже сравнительно неве­ лико: редко более пяти дней. Малости, пустяковинки, события, явле­ ния —тысячи, десятки тысяч, миллионы по­ правок, которые надо взять на учет. Взять на учет не только их количество, но и -время жизни, силу и характер воздействия на си­ стему. И предугадать возможные послед­ ствия. Рассчитать, по существу, ход той цепной реакции, какую вызовет, подобно нейтрону в атомном реакторе, облачко над царапиной на шкуре океана... Но предсказуемо ли все это? По силам ли обозреть все это «монаху», составляющему свой синопсис? И не только обозреть, но и заглянуть вперед?.. В начале двадцатых годов режиссер Вла­ димир Соколов ставил в- Берлине инсцени­ ровку переведенного на немецкий язык «Идиота»— там по ходу действия Рогожин должен был, во время первой встречи с кня­ зем, рассказывать, как, будучи во хмелю, он «...в бесчувствии всю ночь на улице и провалялся, а к утру горячка, а тем време­ нем за ночь еще собаки обгрызли...» И тут исполнитель роли Рогожина взбунтовался (и его поддержали все остальные немецкие актеры): перевод не точен, великий Досто­ евский просто не мог написать такого, ибо как это собакам удалось бы покусать чело­ века, если они в намордниках?! Для дисциплинированных немцев не было сомнений в том, что коль скоро собака — животное с непредсказуемым поведением, ей положено пребывать в . наморднике. И — точка! Погода — тоже зверь с непредсказуемым поведением, зверь, давно скучающий по доброму наморднику иі «хладных числ». Первый такой математический намордник попытался набросить англичанин Л. Ри­ чардсон — его исследование, опубликован­ ное в 1922 году, так и называлось: «Пред­ сказание погоды, как численный процесс». И шел он к этой публикации долгих девять лет, испытав и радость наития, и горечь ра­ зочарования, и даже трагедию утраты всех материалов (будучи во время первой ми­ ровой войны офицером английской армии, он возил записи в обозе, и после одного из сражений не обнаружил своего багажа; лишь спустя несколько лет бумаги приблу­ дились, в буквальном смысле слова, к хо­ зяину). В основу разработанного им метода Ри­ чардсон положил идею, первоначально вы­ сказанную еще великим Гельмгольцем, а затем развитую, уже в начале нашего века, основателем норвежской службы погоды Вильгельмом Бьеркнесом: движение и эво­ люцию воздушных масс можно описывать с помощью уравнений гидротермодинамики, которым по силам охватить процессы, раз­ вивающиеся не только в пространстве, но и во времени. Иными словами, ничто не ме­ шает (в принципе!) создать математическую модель, имитирующую атмосферные про­ цессы, обуздать хаос посредством строгой цифири, а уж как управиться с цифирью, учить не надо. «При применении теории гидродинамики к движениям воздуха,— писал Бьеркнес,— в конце концов 'существует лишь одна зада­ ча, достойная наших усилий: вычислять наперед будущие состояния...» 128 Ричардсон оказался как раз тем челове­ ком, который готов был не пожалеть уси­ лий, чтобы «вычислить наперед будущие состояния» воздуха над родной Британией. Он не замахивался на далекий загляд — решил для начала составить численный прогноз на сутки вперед. Собрав всю до­ ступную по тому времени информацию, сел за арифмометр сам, усадил за них два де­ сятка помощников, и они, с короткими пе­ рерывами на сон и еду, просидели над вы­ числениями около... года. И в довершение ко всему, сопоставление полученного результата с погодой, какая на­ вестила англичан в те, оставшиеся далеко позади сутки, показало, что энтузиаст ново­ го метода ошибся в прогнозе. Нет, он не последовал примеру своего исторического соотечественника, адмирала Фицроя, однако и повторять попытки чи­ сленного прогнозирования больше не стал. Конечно, описанный эпизод можно вос­ принять как курьез, а только и сегодня ат­ мосферные оракулы продолжают сетовать на недостаток времени для составления точ­ ных прогнозов. Правда, делают это теперь не в лоб, а прикрываясь шуткой, подобно, например, сотрудникам Национального ме­ теорологического управления Франции, по­ плакавшимся не так давно на страницах парижской «Нувель обсерватёр»: «Ах, если бы у нас была целая вечность для того, чтобы составить прогноз погоды на завтра, этот прогноз был бы великоле­ пен, но метеорологическая информация — это чрезвычайно скоропортящийся про­ дукт...» Во времена Ричардсона этот продукт был не менее скоропортящимся, но на пути соз­ дателя численного прогноза стояли непре­ одолимые трудности. И прежде всего слиш­ ком примитивный уровень тогдашней вычислительной техники. Учитывая свой горький опыт, Ричардсон произвел неслож­ ный подсчет и пришел к выводу, что для прогноза «тик в тик» с погодой (то есть чтобы прогноз, скажем, на сутки удавалось бы рассчитать в течение суток же, отнюдь не замахиваясь на опережение) потребуется усадить за арифмометры... 64 000 вычисли­ телей. Прошли десятилетия, прежде чем стало ясно, что верную в принципе идею подсек­ ла под корень не только примитивная вы­ числительная техника — примитивным‘был еще во многом и уровень математического мышления. В то же время система уравне­ ний, напротив, оказалось чрезвычайно слож­ ной и невероятно-громоздкой. Последующие шаги на пути к численному прогнозированию погоды связаны с имена­ ми советских исследователей — Александра Александровича Фридмана, Николая Ев­ графовича Кочина, Ильи Афанасьевича Ки- беля. И если Фридману и Кочину надо отдать должное, как создателям основ сов­ ременной динамической метеорологии, то Кибель развил успех учителей и сделал но­ вый важный шаг: ему удалось миновать барьер, остановивший Ричардсона. Точнее, найти тропинку в обход барьера. Идея Кибеля строилась на допущении: не все процессы в атмосфере равнозначны по своему влиянию на формирование погоды, и если не стремиться к стопроцентному ох­ вату, а брать лишь главное, то и задача уп­ I