Сибирские огни, 1982, № 5

составить. А как стемнеет, одни скирдуют, другие цепами на долони на­ яривают, а третьи с лошадьми в сумах переметных хлеб с гор спускают. На поле, в соломе, точно поросята и спали. Да и спать-то приходи­ лось... Не случись надобности, не заметишь, как и ночь пролетела. Толь­ ко, казалось, сомкнешь глаза, Иннокентий Семенович уже напевает: Пташки уж давно запели, Солнышко заблестело, Соломка потрескивает, А бабоньки спят... Спят бабоньки, А соломка потрескивает, Солнышко пригревает, Пташки уж умаялись, Петь перестали... Раз он так пропоет да вдругорядь начинает. Выспался ты или не выспался, а встаешь, да еще и с улыбочкой. Побудка-то самохваловская с живинкой, с ласковой подковыркой и песенная, песенная —главное. И заново начинали спинушки гнуть, руки выворачивать. И никто не роптал. Все понимали, не надсадой своей жили —фронтом! При­ едет, бывало, уполндмоченный какой из аймака, мы его изведем вопро­ сами. Вот я все про себя да про себя, а другим, которые не одиночки бессемейные или у которых стариков дома нет, тем и того тяжельше бы­ ло. Детные в потемках бежали в деревню, ребяток своих надо было по­ проведать, покормить их чем-то. И тем, что в аймак за семьдесят верст зерно в таратайках и бричках возили на лошадях, не слаще было. Вер­ нутся, загрузятся —и заново в путь-дорожку, и спали, и ели на ходу, и так до самой зимы, пока всё не перевозят. Ребятенки школьного возраста —и те с нами пропадали в поле. Отучатся они, и к нам, колоски собирать, снопы к скирдам стаскивать. Учителке их, Руфочке, и заставлять ребят не приходилось. Как ни дружно работали и жили, без скандалов не обходилось. И подстегивать кой-кого надо было, и стыдить, и всем миром пробирать. Ту же Марьку взять... Из-под молотилки на большущую волокушу соломы уж накидали, а Марьки все нет и нет. Кинулись бригадир с председателем ее искать, да все впустую: коня с волокушей привели, а ее не доискались. Кто го­ ворил потом, что проспала, кто —промиловйлась с бойким подростком в кустиках. Взяли бабы ее в оборот, она все на понос свалила. Потеха, но повод для этого у нее был. Как-то ранее послал ее Иннокентий Се­ менович на маслозавод: масло смешивали с дегтем и барабан у молотил­ ки смазывали. Так Марька половину того масла слопала, потом с не­ делю в кустики опрометью раз за разом бегала. Стыдоба, а ей хоть бы хны, лишь бы не работать. Зло в людях подобно шилу в мешке: его не утаишь... Однажды стою на клади, ячмень с жабреем мне подают. Каждый сноп—как еж, а брать-то его приходилось голыми руками. Исколола их так, что уж никакой боли не чувствовала. Одно утешение —далеко с клади видать... Солнце, вон, за гору садится, на покой собралось... В другом углу поля бабоньки суслоны в таратайку укладывают. Непо­ далеку от них Руфочка Ямракова с ребятишками, точно гусыня с гусе­ нятками, колоски собирает. Красивая она у нас: кожа на лице у нее бе­ лая, и лицо у нее не лунообразное, а узкое, с мягкими, нежными чертами. В сорок первом как раз к нам в Едиган она приехала после окончания педагогического училища в Ойрот-Туре. Т о л ь к о - т о л ь к о успела расцве­ сти она, война женихов как веником подмела. Только подумала так, гляжу, верховой из-за бузурташа скачет и прямо к Руфочке. Пригляделась... да это ж Таныспай, сынок Амыра- Санаа, бригадир наш,, вон и пустой левый рукав гимнастерки у него ремнем пристегнут к поясу. Только подъехал, и сразу они о чем-то мило 107