Сибирские огни, 1982, № 4

А я пока проститься с вами должен. На годы долгие прощайте же, прощайте! — Вот что сказал Тимир Дибдиргэн, Силач известный, богатырь отменный. И после этого они поцеловались Так крепко — С верхних губ того, другого Богатырей непревзойденных, братьев. Стекло, повыступив. По три хороших ложки Белеющего молока да крови, Сквозь губы нижние — явилось-проступило По шесть полнейших ложек Крови с маслом. Поцеловав — понюхали друг друга. Разъехались, на много лет расстались. Владеющий Нуогалдьын Кугасом, Лихим конем с отметиною белой. Известнейший Дьагарыма Могучий, Счастливый путь торя и пробивая, В пристанище, мир Средний, возвращаясь И перевал добрейший открывая Родимой матери-земли, на ласку щедрой, Встречая добродушный шум приветствий Величиною с крупный лес высокий, Сопровождаемый обильною удачей С большую урасу берестяную, Не испытав несчастных приключений. Страданий, передряг, утрат, болезней, Не ведая поветрий горемычных. Без притеснений смерти жесточайшей. Не тронутый обидою злых духов. Не встретив на пути своем обмана, В его взлелеявшую, дорогую землю, В страну родную, матушку земную. Отменно, без помехи, возвратился. Подъехав же, увидел, что и вправду. Там все, как говорил Тимир Дибдиргэн: Отец и мать, дочь захватив с собою, В Сибирь-страну С луной и солнцем полным, Где рос он припеваючи когда-то. Со всем своим безмерным достояньем, Со всем богатством, тучным непомерно. Вернувшись из краев далеких очень, Живут себе спокойно, поживают. Отец его почтенный, мать-старуха, Приехавшего сьГна и невесту Приветствиями щедро осыпая. Восторженно-счастливо славословя. Всех домочадцев вывели для встречи. Коня принять велели за поводья. Велели сразу дэлбиргэ развесить, В жилище двери распахнуть пошире И расстелить ковры мехов отменных. А после этого, на целых девять суток Большую свадьбу буйную собрали: Там восемь суток шла без передышки Пирушка славная. Где всем всего хватало. Семь суток напролет, без перерыва. Обильный ысыах они справляли. В углу одной из всех сторон надворья — Жеребчика отличной белой масти, А на передней стороне — кобылу. Всю белую, без крапинки единой, А около прохода — чудо-лошадь. Окраски чисто-бурой, без изъяна. Направо — черную, как смоль, корову. Встречали на бегу и били по лбу, Им на ходу перерезали горло. Кобыл буланых подоив и вдосталь Взяв молока, в берестяном бочонке Кумыса навели для угощенья: Уставшие — изрядно подбодрились И мучавшую жажду утолили. А подоив кобыл бессчетных, сивых, И надоив там молока не меньше, Залив в мешки из кожи, под завязку. Кумысом крепким охладили спины. Такое основали изобилье. Что длинный шест И дна достать не смог бы. Такую благодать они открыли, Что деревом высоким не измерить. Там жизнь настала старца Омоллоона, Там пир затеян старца Дьэргэстэя, Обильнейшая щедрость повторилась Улыбчивого старца Мичээрдэ. Собака залакала там с причмоком. Лягушка по земле там заскользила: Такой кумысный пир образовался. Такая желтая там благодать виднелась. Как лес высокий на холме огромном. С такою глубиной неизмеримой. Как в омуте, где дна и не достанешь. Такой там бесконечный пир основан — Как прорубь: все берешь — не убывает. Как озеро, где брода не отыщешь. Где пей да пей — оно не обмелеет. Голодный там наелся и пригрелся. Скупой там растолстел необычайно. Стал сухорукий снова толсторуким. Увечных было там — не сосчитаешь. Там истощенный ел, пока объелся. Там издержавшийся разжился свы^е меры. Кто пешим был — пошел оттуда с тростью. Назад поехал конный с новой плетью. Отборнейшие, лучшие из лучших, » Там силачи друг с другом поборолись. Отборнейшие ловкачи, стараясь, Гостям свою показывали ловкость. Там кони резвые друг друга обгоняли. Велись бессчетно игры и забавы. Стремительный шаман там закамланил, А тихий-кроткий да с благословеньем Благословляющие речи произнес там И славословье-благоположенье. Олонхосут там олонхо исполнил. Большой певец запел на радость людям. Все складное, смыкая, подогнали, И будущее там упоминали. Все вороша, свели концы с концами. Стихи о прошлом складные сложили, О том, что будет, всласть поговорили. Ну что ж, друзья, хоть олонхо, конечно. Как олонхо, где выдумка порою. Где преувеличения повсюду Как преувеличения заметны, Но — сын известнейшего Хотой Айыы бая, Почтенного во всем тойона-старца, С кудрявыми такими волосами. Как пух подхвостья косача-красавца, И Эдьээн Айыы бай, хотун-старухи, С веснушками на всем лице такими. Как будто крапчатая грудь глухарки. Имеющий Нуогалдьын Кугаса, Коня с отметкой белой, поперечной. Что издали видна на переносье. Подобного лесной громадной сопке. Качнувшейся да стронувшейся с места. Известный богатырь непревзойденный, Дьагарыма Могучий, именитый, 95