Сибирские огни, 1982, № 4

Бычища-пороза огромнейшую кожу, Всю в ярких пятнах голубого цвета. Увидев подходящего поближе Дьагарыму Могучего, сказала: — Вот, девка чертова. Сижу и кожу мну я. Не зная, окаянная, что славный Из племени айыы хаан явился. Заранее мое запомнив имя, Его произнося везде со смыслом. На мне давно жениться собираясь, Пришел отменный, знатный молодчина, ▲ я... Ой срам-позор какой мне!.. С таким-то возгласом Прочь отшвырнула кожу. Ногою оттолкнула кожемялку, Вскочила, неожиданно исчезла. Куда и как — не удалось заметить. Спустя ж немного, снова появилась. Спеша, от правой стороны жилища. Как человек, одевшийся нарядно. Верхом на ступе, взмахивая резко Пестом, как плетью длинною и хлесткой, Лопату-пихло, как пальму пристроив. Обмахиваясь веником облезлым. Корыто прицепив зачем-то сзади. Короткие штанишки и сутуры Так волоча, что пылью все покрылись. Взяв крышку чайника, от котелка взяв дужку. Мотыгу сломанную и обломок ложки, Сковороду щербатую и ножку \ От тагана, что выброшен давно был. Скребка кривой обломок дребезжащий, Заржавленные разные посудки И множество еще других железок, Что от вещей никчемных оставались — Все это нанизав и понавесив Как украшенье, спереди и сзади, К тому же тараторя и трезвоня. Напевы разные смешав без всякой связи, В пылу, не успевая отдышаться И восклицая радостно все время. Так подбежала-пела, говорят: — Ах, неспокойствие какое, суматоха. Беда моя, бедовушка какая, Ах, радость неожиданно-большая, Ох, оборотливость да изворотливость моя ты! Имеющий себе отцом-папашей Тойона-старикашку, что почтенен И Хотой Айыы бай везде зовется, С кудрявыми такими волосами. Как пух подхвостья косэча-краеавца, Мать — Эдьээн Айыы бай, хотун-старушку. Со щечками пятнистыми такими. Как будто грудь глухарочки-квохтуньи. Владеющий краеавчиком-конягой Нуогалдьыночкой Кутасом драгоценным, С полосочкою белой, поперечной. Что словно сопочка, сорвавшаяся с места, Прекрасный богатырчик разудалый, Могучий Дьагарымушка известный. Груди своей прекрепенькой прими-ка От девяти голов псов бешеных-свирепых Здоровьишка-здоровья пожеланье! Такой, как ты вот, человек великий, Невесту потеряв, один оставшись, В жене нуждаясь, ехал в даль такую. Последовал за тою, что имеет Косу трехмаховую, словно шелк волнистый, Кюн Челлерюн-куо найти желаешь. Которая из мишуры на четверть. На половину — лгунья и мотовка. Еще на четверть — верткая сорока. За этой, белой словно соль, белянкой, С белейшей мордой, с белыми глазами, Гоняясь по ухабам-перевалам. Оголодал ты, человек дорожный. А я — такая женщина-хозяйка. Что угощает яствами на славу. И если ты устал, проезжий странник, То я — девчоночка, заботливая очень. Тебе постельку мягкую раскину! Из всех, носящих серьги да сережки, Я самая чистейшая, конечно. Из всех, носящих кольца дорогие, Я лучшая, сомненья быть не может. Средь полногрудых — нет меня грудастей. Средь всех румяных — нет меня румяней. С остроконечными губами я такими — Для поцелуев лучше не отыщешь. С таким я бесподобно-шустрым носом — Для нюханья удобней не бывает. С такими пальцами, гребущими приятно. Которые удобны при объятьях, С такою страстной лаской — обомлеешь... Вот я какая — из отборных женщин Избранница, не знающая равных. Вот я какая — изо всех девчонок Прекрасная, первейшая во всем! Я стряпать и работать мастерица. Распоряжаться — первая из первых. Ах, неспокойствие какое, суматоха, Беда-бедовушка, нечаянная радость, Ох, оборотливость да изворотливость моя ты. Ах, ох, как хорошо-то получилось!.. Как только это все, без остановки, Ока протараторила-пропела, Наш богатырь схватил ее покрепче За волосы косматые, что были Длиною пяди в три, чуть, может, больше, И, над собою покрутив, с размаха С огромной силой бросил-шмякнул оземь. Потом, прижав хребет ее ногою. Свернув ей голову и вырвав с шеей вместе, Проткнув-поддев шестом прямым и белым. Длиной саженей в девять с половиной, Туда нацелив, где в обильных вихрях Девятиярусное небо поднималось. Шест в землю вбил торчком. Так говорят. А после этого стал размышлять, подумал: «Должно быть, тот, что с головой из камня И поясницей — каменной болванкой, Тимир Молуодай, непревзойденный, Ушел куда-то... Если б здесь был где-то, Такой-то шум да гам услышал сразу б, Немедля появился бы, однако. Что ж, подожду его я. А дождавшись. Ударив, не жалея силы, в темя. По месту уязвимому ударив. Разбив на части кости, до единой, Поразрубив все тело на кусочки. Сломив несокрушаемую доблесть, Высокое его принизив имя. I 89