Сибирские огни, 1982, № 4

Путь-перевал раскрыть безмерно тяжкий, По имени припомнив-называя Все шесть родов, живущих в Нижнем мире, Родство в аду имеющих повсюду. Погрязших в злобных распрях бесконечных, С мошенничеством без конца и края, С зубами хищными, щелястыми клыками, С погромными наездами лихими, С такою грозностью. Которой нет свирепей, С бесчисленностью клятв да расставаний. И перед тем, как я спущусь носиться По тем краям далеким да опасным. Знак подаю — пускаю боевую Стрелу, что с наконечником железным Закалена в крови свежайшей, алой. От девяти парней, летами юных. •И если же стрела моя, вонзившись В столб коновязи на твоем надворье, Вдруг затрухлявеет у основанья, Отломится... тогда спеши по следу. Который на снегу тебе оставлю. Не дай прерваться моему дыханью. Спаси и заступись... Ну, а покуда Прости-прощай до бесконечно-дальних Лет неизвестных, что придут когда-тоі Сказав так, Выстрелил Дьагарыма Могучий. Затем он повалялся-покатался И, перекувырнувшись, превратился В крылатого невиданного зверя — С лицом округлым, густо-волосатым, С ушами растопыренно-болыиими, С наточенным крикливым острым клювом, С глазами каримгі, широкими безмерно, С щетинистым да перевитым пухом, С немыслимо-багристыми когтями, С такими лапами, что мощны да лохматы, С хвостом, на острогу похожим, длинным, С пером надкрылий гладким да блестящим, С крылами — широты неимоверной, С пластами маховых громадных перьев, С желудком прочным, чугуна литого, С пылающим, как пламя, красным зобом, С дыханием морозным, леденящим, С ветрами-спутниками вихря колдовского, Сосульками обвешанный повсюду, С великой нечистью, что на боках чернеет, С безмерной кровожадностью вокруг. Водой набрякших девять туч мрачнейших Призвав и притянув к себе, мгновенно Пооттолкнулся крепкой-мощной грудью, Клюв, шею вытянул и выставил вперед он. Когтистые вперед направил лапы, А крылья сзади плотно сжал-сложил. Потом помчался по-над перевалом. Что Харгыстаах Хапчырган Хаан зовется, Где вешка есть из черепа медведя. Такой огонь-огнище изрыгая, Который слизывал все видимое глазу На полосе размахом с полдолины. Крепчайшее на землю повергая. Давя, обьемля пламенем-огнищем, Деревья на пути уничтожая. Не оставляя живности малейшей, Он, говорят, стремительно спускался. Неудержимо вниз летел, вперед. В такой-то мир, что создан-обустроен По-своему, не так, как мир привычный, 38 С ущербным будущим, С привольной преисподней. Которую топчи хоть бесконечно — Не всколыхнется даже зыбью мелкой, Все превращая только в гарь и пепел. Обкуривая дымом-чадом горьким, Весь облик исковеркивая дерзко, Дьагарыма спускался, говорят. Спускаясь так, добравшись до глухого. Обрывистого края перевала. Он с грохотом и рокотом помчался Над местностью необычайно грозной — Над матушкой — великим океаном С раскатистым величественным громом, С хлестающею молнией блестящей. Со скрытым ядовитым духом смерти, С родами водяных коварных духов Й суетливой жизнью беспокойной. Найдй его другой, далекий берег По вытянутой сильно горловине Поднявшегося грозно перевала. Что Субурхан Хара зовется всюду. Похожего собой на'то, как будто Кишки из девяти огромных уток Достали, растянули бесконечно, Повыше он стремительно, со свистом Взлетел И, так взлетев, достиг, в полете, За морем вздыбчато-лихим Уот Тумары, Где волны мелкие — телятами резвятся. Большие — жеребцами горячатся. Шугою — молодицы да молодки. Плавучим лесом — юноши-красавцы,— Известного Муус Кудулу, кургана, Что весь обрывист был и неприступен. Имеющего страшную купальню, Наполненную муками да горем. Достигнув же и на курган спустившись, Дьагарыма стал вновь самим собою. Ушами, как у белки, чутко слушал. Глазами круглыми он живо огляделся. В той стороне, что к северу лежала Хоть на земле нисколько не стояло И связи никакой с ней не имело С волосяную опояску даже. Хоть не подтягивалось к небу Жилой тонкой,— С высокой коновязью В глубине надворья, С окошками, смотрящими на полночь, И с дымоходом в стороне обратной, С трехслойным ПОТОЛКОМ надежно-прочным. Сплошным и крепким шестислойным полом, С такими стенами семи слоев без щели, Куда свет солнца вечно не заглянет. Луны взошедшей блики не пробьются,— Крутящееся с вихрем небывалым Вверх, вниз, вокруг себя, как пожелает. Жилье железное, не виданное раньше. Увидел с удивленьем богатырь. Когда же подошел к жилью поближе, Стал обходить жилище это слева — Бедро червивое, вихлястая голяшка И позвонок-то шейный, оловянный. Сверкающее бисерное горло. Колдунья, ненасытная утроба. Лицо все ржавое, древнейшая старуха По имени Дьилбэктэй Удаганка, Туда-сюда вертящаяся, сидя, И шустро-быстро мнущая руками