Сибирские огни, 1982, № 4

И, может быть, нужда у вас возникла В рабе, что предан вам, который станет Прислуживать, дверь открывать в жилище. Стелить половики вам и постели. Набрасывать на лавку мягкий коврик И доедать, что вы не доедите. Такой слуга, который ляжет поздно, А встанет рано, даже раньше солнца. Прислуживать всегда усердно будет. Стараясь угодить во всем и всюду... Таким слугой я с вами бы поехал! И если ты согласен будешь с этим, То знай: я девять суток сытым не был. Не трогал пищи целых восемь суток. Семь суток ни кусочка в рот не брал. А потому, подай-ка мне сейчас же Чего-нибудь из мяса, этой снеди. Что сам ты ешь, всемерно наслаждаясь, Мой братец милый!...— Так ему сказал он. На это богатырь непобедимый, Умсары Холорук, летящий вихрь, Ни словом, ни полсловом не ответив, Взял плечевую кость с предплечной вместе, Обгрызанную сверху да и снизу,— Небрежно-щедро бросил пареньку. А парень на лету поймал — и сразу В огонь швырнул негодные остатки. Затем окинул он бесстрашным взором Богатыря, зовущегося всюду 1 Умсары Холорук, летящий вихрь. Уставился в упор, запел, конфузя, Высмеивая вволю, упрекая, Бранил сынка абаасы, как хотелось, То ухая-крича без остановки. То громко голося по-куропачьи, То гаркая, насколько было силы. Стоял, так издевался, говорят: — Ах, вот как, вот, землистое отродье, Отъявленнейший вор, ночной мошенник, Орущий мерзкие слова, дневной разбойник, Глаз одинокий, клюв-пешня отвратный! Неужто мне, каков бы ни был с виду. Дать поскупившись хоть кусочек мяса. Ты чествуешь обкусанною костью, Обгрызенною костью угощаешь!! Раз так, скажи-ка, с времени какого Свой темный пот безмерно проливая, Влагая труд усердный до предела. Ты бережно копил, приумножая Стада рогатого скота, что нынче Порастоптал, как будто лес дремучий! Зачем же ты извел отборно-крупный, Весь лучший скот страны такой чудесной, Посокрушил цветущие деревья. Пролил большой страны удачу-счастье! Скажи-ка мне: а по чьему указу Явился ты, насильно навязался И женихом теперь себя считаешь Высокой и прекрасной, несравненной Юрюнг Уйуллаан-куо, девицы. Которая следов не оставляет. Хоть на порошу снежную наступит, Бело-молочную, в три пальца толщиною! Зачем ты притеснил всех сердобольных, Живущих в солнечных айыы улусах, Обидел жалостливых жителей достойных Племен хаан-айыы, божеств всевышних! Покуда невредим ты — прочь отсюда! Покуда жив еще — скорей исчезни! А если не исчезнешь ты,— тогда я Тебя схвачу, спиной на землю брошу И по щекам землистым отхлестаю. Потом тебя ничком на землю брошу. Так выдеру — всю дурь навечно выбью. Настал день предназначенный, чтоб тело Твое преступное рассек и разрубил я, Кровь грешную твою пролил до капли!..— Так в гневе говорил непревзойденный, Известнейший Дьагарыма Могучий. Тут сын абаасы, удалец известный. Как человек, нежданное открывший. Как человек, услышавший такое. Чего не ожидал услышать вовсе,— Безмерно возмутился-раздражился И, вместе с тем, возрадовался очень. Сказал: — Эх ты, плюгавка-горемыка. Ты на кого надеешься, что споришь С таким, как я, богатырем известным! Стою я так вот, недоумеваю: Тебя мне и на зуб один не хватит. Себя считая жителем достойном Прекрасного подсолнечного мира, Ты с мыслями, что дерзновенны слишком. Пролез, презрев чужую загородку, Как притеснитель мерзкий выступаешь! А, между тем, в спине твоей, пожалуй. Ни ложки крови — Ты хвастун всего лишь... Такую непомерную обиду. Такую наглость видят иль не видят! Одним из родственников Ты себя считаешь Племен Айыы-хаан, божеств всевышних. Со стороны придравшись, так и лезешь. Стараешься обидчиком стать дерзким, А в голове твоей — ни ложки мозга... Глупца такого знают иль не знают!! Что ж. Если так ты смел, облезлый парень. Тогда без шума, лишнего скандала. Ко мне ты на спину ложись своей спиною, А я, медведем старым став и рыжим, Хватая с жадностью клыкастыми зубами, Поем, с тобой играя-наслаждаясь, Жирка, что у тебя в подбрюшье вздулся. А если трус всего ты горемычный,— Ложись-ка без обиды и досады Мне на спину ничком, а я, мгновенно. Матерым серым волком обернувшись, Начну играть, хватать клыкастой пастью Твой шейный жир, повздувшийся заметно. Согласен ли, парнишка, ты на это! — Так сын абаасы молвил, издеваясь. И сразу же они друг друга стали Бить по вискам, попасть точней стараясь. Друг друга колотили по надбровьям. Старались точно в темя угодить. Как волки, как озлобленные звери Схватились яростно, с неимоверным ревом. Рывком схватив друг друга, как талины Сплелись, переплелись неимоверно, Подобно черноталу, извиваясь. Выкручивались, не жалея сил. Умсары Холорук, летящий вихрь. Известный богатырь-силач громадный, Неповоротлив страшно оказался: Как ни пытался поточней ударить — Не мог никак задеть парнишку даже, Лишь воздух кулаками молотил он, Пинком — в пустое место попадал. А паренек вокруг костра вертелся. Отскакивал, увертывался ловко, , С '7 9