Сибирские огни, 1982, № 4

его идеей была: «Труд любят только дураки. А на меня где сядешь, там и слезешь». Когда я подошел оседлать его, он оскалил зубы и начал ля­ гаться. Только когда Пуд Ильич схватил его за недоуздок, я смог поло­ жить на него седло и затянуть подпруги. Конь со стоном глубоко вды­ хая воздух, раздувал брюхо. Он вытягивал шею, прижимая уши к голо­ ве, стараясь укусить меня. — Смотри, как он раздул брюхо! — восклицаю, я, подтягивая под­ пруги. Пораженный, я попробовал нажать на округлившийся живот Сократа. . — Затягивай подпруги туже! — закричал Боруохал. — Как бы он, окаянный, не лопнул,— серьезно забеспокоился Пуд Ильич. — Не' лопнет! Затягивай сильнее, когда он переродит дух. Сократ со стоном все надувал и надувал живот. -г- Ну, хватит истязать его,—пожалел коня Пуд Ильич. Я отпустил подпругу. — Не отпускай, не отпускай, еще затягивай! Почему отпустил? — рассердился Боруохал.—Вот увидишь, сейчас подпруга ослабнет и сед­ ло сползет набок. Как только я отпустил подпругу, Сократ выдохнул немного, и под­ пруги, действительно, ослабли. — У, мошенник, хитрюга,— сказал я и, не дав ему опомниться, сно­ ва затянул подпруги. На этот раз Сократ опоздал, и подпруги крепко обхватили его. Конь рассердился оттого, что его уловка не удалась, и хотел схва­ тить зубами мою руку, но Пуд Ильич дернул за поводья. — Да-а, пожалуй, на такой уросливой лошаденке мы далеко не уе­ дем,— пробормотал Пуд Ильич. Итак, три добрых молодца заимели одну лошадь. Это, конечно, луч­ ше, чем ничего не имрть. Но к^к нам ухитриться устроить все, что мы брали, на костлявом хребте клячи. А уж самим взобраться на нее нече­ го было и думать. Мы вынесли нашу поклажу на траву и попытались утрясти, увязать, уменьшить ее, но она уменьшилась лишь в размере, а не в весе. Пока мы ломали голову над этой неразрешимой задачей, к нам по­ доспела помощь с неожиданной стороны. В доме распахнулась дверь, и вошел управляющий Егор Николае­ вич с незнакомцем. Длинноногий, худой и долговязый, он вошел за уп­ равляющим, вышагивая так, что, казалось, ноги его в коленях не сгиба­ ются. — Здорово, хозяева! — Здорово, здорово, Егор Николаевич! — Хозяева, а я ведь к вам привел вашего родственника. — Но! Кто же это? — всполошились наши старушки. — Из города он. Василий Петрович. Маппа глядит на гостя из-под ладони и вдруг восклицает: — Э, да это сын Бюстюккоі Васка! — так она произносит русское «Васька». — Да нет. Это сын Бюётюккэ, брата Джуоны. Она жила в нижней долине реки. Помнишь? — говорит моя мать. — Ах ты! Как же это? Не узнала своего племянника,— всплеснула руками Маппа.—Тукам, Васка, мы такие старые, что начинаем забывать не только знакомых, но и родных. Твоя мать, бедняжка, умерла Здесь. А отец жив ли? — Умер,—говорит гость. — Чего стоишь, садись,— пригласила моя мама. — Ничего, ничего, бабушка. Васька хоть и говорит по-якутски, но в основном его речь состоит из русских слов. — Нехорошо, когда гость стоит. — Садитесь, пожалуйста,—Нина улыбнулась и подала гостю стул.з 33 з Сибирские огни № 4