Сибирские огни, 1982, № 4

— Поручить тебе —это наказать себя. Наконец, рубашку находят. Она лежала в айбарё, и ее прогрызли мыши. Пуд Ильич выходил из себя, но продолжал лежать, не вставая. — Ну вот, как я ее надену? Тоже мне, нашла где хранить вещи. Пуду Ильичу приходится перебирать другие рубашки. Одна слишком толстая, жаркая, другая — слишком тонкая — от комаров не спасет. И все-таки Катя рубаху ему находит. Теперь поднялась суматоха с обу­ вью: сандалии —скользкие, кеды —промокают, в сапогах —жарко. Сно­ ва Катя выходит из положения, находит мужу старые ботинки на рези­ новой подошве. На рассвете мы взяли косы и провизию и направились в сторону остатков жилищ наших пращуров. Невыспавшцйся Пуд Ильич отчаян­ но зевал, был зол- и молчалив. А мое тело ликовало, переполненное бодростью, силой и счастьем. Ноги, казалось, вот-вот начнут при­ плясывать. Раннее летнее утро, полное птичьего звона и росы! Тебя воспевали певцы, о тебе рассказывали рассказчики! Пусть и мой голос прозвучит в честь тебя. Блестящие капельки драгоценно блестят в лучах восходящего свети­ ла. Протянутые от лиственницы к лиственнице нити паутины в росе по­ качиваются, как серебряные антенны. Лесной, прохладный воздух. Как спеть о нем, как рассказать? Он густо наполняет душу здоровьем, свеже­ стью и молодостью. О, если бы вечно была душа такой, как в это утро! Она точно умылась росой, она приветствует мир. На пригорке узкого аласа густо росла трава, она даже полегла как раз на месте, где стояли юрты наших предков. Здесь, между деревьями, машины не могут работать, и поэтому трава остается невыкошенной. Мы сперва отдохнули в старом нашем шалаше, что стоял в тени старин­ ного амбара. Пуд Ильич покурил. Потом мы начали косить. Пуд Ильич дал мне пойти первым. Я сперва косил медленно, с не­ большим размахом, потом стал втягиваться, делать размах все шире. Коса иногда со свистом вылетала из травы, так, что рука была готова оторваться и сам я весь чуть не перевертывался. А иногда, не сумев разрезать густую траву, застревала в ней. Давно уже я не косил, вот и капризничала моя коса. Мы с Пудом Ильичом решили в первый день поберечь себя, но к по­ лудню все-таки совсем выбились из сил. Сидя в тени, сначала глотнули холодной воды из фляжки и только после этого стали пить горячий чай из термоса. С поляны веет моим любимым запахом скошенной травы. Мне очень нравится тихо прохаживаться босым по щекочущей стерне. Почему так удивительно пахнет скошенная трава или хвоя срубленного дерева? На­ верное, чтобы взволновать сердце человека, чтобы он не забывал о кра­ соте, о чуде природы и берег ее. Я, ликуя, катаюсь по скошенной влаж­ ной траве. Раскинув руки, пытаюсь обнять эту зелень, всю эту свою ро­ дину. Родная моя земля детства, что есть краше, лучше и щедрее тебя? Почему же я променял ее на душный, каменный город? Веление време­ ни г—города забирают людей. И мучают природу. Мы еще не научились беречь то, что дает нам жизнь. — До чего же это прекрасно —чистая речка, нетронутый лес, родни­ чок, травы, птицы, росистые1 зори,—говорю я, лежа на спине. — Да-а, хороша, хороша, природа,— соглашается Пуд Ильич. Он сидит, сняв рубаху, и с пыхтением пьет горячий чай.—Поэтому я и выезжаю сюда каждое лето. Ничего, брат, мне не нужно, кроме моего сайылыка. — Детей надо воспитывать в>любви к природе,—горячусь я, словно дядя Пуд спорит со мной.— Кто не любит прцроду, тот не любит родину, А любовь к природе начинается с маленького места, где ты родился или рос. Вот у меня есть мой сайылык. — В этом отношении Андрей Кузьмич имел действительный талант. Помнишь, как увлекательно проводил он «Золотую осень»? 24