Сибирские огни, 1982, № 4

— Друг, это зависит оттого, как поставит себя мужчина. Нельзя за­ бегать перед бабенкой то вперед, то назад. Будь твердым, как я. Мое слово кремень! Но я-то знаю, кто настоящий хозяин в доме моего дяди: все его хо­ зяйство держится на тете Кате. Мой дядя нуль в домашних вопросах, и поэтому всю зарплату тащит жене. Сам себе он даже сорочку купить не может. И напрасно он хорохорится передо мной. Ишь какой властелин! А сам без тети Кати, пожалуй, и дня не проживет. — Учительская зарплата, Пуд Ильич, маленькая, и теперь эта про­ фессия не имеет авторитета... — Почему, друг, так говоришь? —прерывает меня Пуд Ильич.— Учитель —это для народа святое дело. — Это мы, учителя, так про себя думаем. Когда ты начинал учи­ тельствовать, может, так оно и было, но теперь современный человек смотрит на учителя другими глазами. Теперь ценят кого? Инженера, тех­ ника, научного работника, летчика. Уж вы не спорьте, я-то знаю. Учи­ тель где-то на третьем плане. Дядя приподнялся, уставился на меня и придавил папиросу о землю. — Тыый, друг, о чем ты болтаешь? Это у вас в городе все так дума­ ют? Или это только тебе взбрело в голову? Мне расхотелось спорить в такой тихий вечер. С тех пор, как я стал жить в городе, наши разногласия с дядей по ряду вопросов стали усили­ ваться. Пуд Ильич не меняется, а я изменяюсь вместе со временем. Но всегда ли я был прав? И все ли новое так уж хорошо? Пуд Ильич —человек независимый и даже гордый. Он, например, никогда не заговорит первым с незнакомым человеком, он- никому не льстит. Незнающим его людям он кажется даже высокомерным. Он несколько обидчив, мой славный дядюшка, и может оскорбиться из-за мелочи. Вот сейчас ему не понравились мои речи, и он замолчал, а я ис­ пытал некоторое чувство вины. Я спросил у него: — Нынче совхозы еще не привлекали народ на уборку сена? — Нет еще. — Что это с ними? — Не удивляйся, еще привлекут. Если даже не привлекут, наши са­ ми начнут просить, чтобы заодно накосить сена своим коровам. Мы с Пудом Ильичом оба враждебно настроены к коровам ма­ терей. Почему-то старики умирают рано, а старухи остаются после них од­ ни. Отчего бы это? Старики один за другим, не дожив и до шестидесяти, умерли. Старухам стало тяжело держать скот, и выезды на лето в сайылыки стали тяжелее. Понадобилась помощь детей. Но интересы и заботы сов­ ременной молодежи были другими. Многие из них просто забили коров и съели, а старух увезли в поселки и превратили в нянек. Только мы с дядюшкой, уважая старух, еще позволяем им возить­ ся с коровами. Однако и мы временами предлагаем забить скотину, но наши ни за что не соглашаются. А содержать коров не просто. Летом ук­ радкой коси сено, а потом бегай по всей деревне, ищи двор, где пристро­ ить коров на зиму. Работающим людям совсем невыгодно держать этих самых коров, будь они неладны. А старушенций этого не понимают. «Вы, наверно, и на тот свет уйдете, держась за коровий хвост»,—ворчали мы, кося сено в знойные дни. Из-за изгиба речки показалось стадо, идущее на вечернюю дойку на ферму. Посреди, возвышаясь, как стог сена, идет бугай. С полными выме­ нами, провисшими почти до самой земли, медленно шествуют ста­ рые коровы, перед ними торопливо идут первотелки, стосковавшиеся по телятам. А между ними, похожие на детей, играющих в пятнашки, сну­ ют телята и яловые телки и бычки. Впереди всех «Молочоос» моей матери. Как она, эта коровка, торо­ пится! Она спешит, как спешит молодая хозяйка домой, соскучившись по своему дитяти, заранее говорящая ласковые слова, полная заботы и 19 2 »