Сибирские огни, 1982, № 4

вне «божественного» корня? Более того, и «корм», и «кремль», и «храм», и «хоромы», если мы вникнем в их этимологию, приве­ дут нас к Хормусте, древнейшему божеству плодородия, подателю всех благ. Человеческая культура —едина. И как бы далеко ни отстояли друг от друга рус­ ское «Слово о полку Игореве» и якутское олонхо, одно невозможно постичь без дру­ гого. Хорошо известно, что имя упоминае­ мого в «Слове» певца Бояна соотносится с алтаеязычным Баян —«певец, сказитель, богатый». В якутской, бурятской, шорской и алтайской мифологиях Бай Байанай, Баян, Пайна —хозяин тайги, охотничьего промыс­ ла. И вот любопытная параллель —автор «Слова», говоря о манере Бояна творить песнь, изображает его искусство как охоту: «Тогда выпускал десять соколов на стаю лебедей». Это лишний раз подтверждает, что Баян —Байанай относится к числу ис­ конных мифологических персонажей, создан­ ных в глубочайшей древности, возможно, тогда, когда еще не произошло разделение языков. Мифы северных народностей по уровню развития исторической типологии представ­ ляют древнейший пласт мифотворчества сибирских народностей, они обладают наи­ большей глубиной памяти и потому все больше и больше привлекают внимание ис­ следователей. . Настоящий сборник состоит из статей, в которых раскрываются соотношение мифо­ логии и фольклора, тесная генетическая связь между ними по отражению действи­ тельности и художественной образности, роль мифологии в формировании жанров устной поэзии. В сборник вошли статьи о мифологии якутов, бурят, долганов, нгана­ сан, юкагиров, эвенков и эвенов, а также сообщения, освещающие научную деятель­ ность Г. У. Эргиса и А. А. ПопЬва, фольк­ лористов, впервые рассмотревших мифоло­ гию как жанр якутского фольклора. Сборник является первым опытом изуче­ ния основных вопрооов мифологии народов Якутии. . Г. ФЕДОРОВ Г. М. Васильев. Живой родник. (Об устной поэзии якутов). Якутск, Якутское кн. изд-во, 1979. Много лет изучению устного творчества своего народа посвятил известный якутский литературовед, поэт-переводчик (кстати, переведший на якутский язык «Слово о полку Игореве») и фольклорист Г. М. Ва­ сильев. В изучении истории якутского фоль­ клора имеются свои немалые трудности, и объясняются они, в первую очередь, тем, что время письменной документации образцов устного творчества якутов составляет всего лишь десятилетия. В свое время ушли в не­ бытие никем не записанные многие импро­ визации народных певцов, сказителей, олон- хосутов. Научному изучению произведений якут­ ского фольклора положили начало труды Русской Академии наук. Так, в приложе­ нии к труду О. Н. Бетлинга «О языке яку­ тов» (1851) были впервые напечатаны тек­ сты на якутском языке, записи фольклор­ ных произведений —олонхо «Эр Соготох», пословицы, поговорки, загадки. В дореволю­ ционное время якутский фольклор изучал ряд известных руоских этнографов и иссле­ дователей Якутии. Однако для действительно глубокого ос­ мысления и понимания образцовых произ­ ведений устного творчества якутского наро­ да широкие возможности появились только в советское время, когда были подготовле­ ны национальные кадры фольклористов и на месте были созданы специальные научно- исследовательские учреждения. В своем труде Г. М. Васильев показывает, что весь якутский фольклор проникнут ду­ хом исторической героики и борьбы народа за существование в труднейших природно- климатических условиях. Предки якутов пришли с юга, но как в свое время они от­ делились от древнетюркских современни­ ков —этого наука восстановить до сих пор не смогла. Г. М. Васильев исследовательский взгляд в первую очередь обращает к пословицам и загадкам своего народа, рассматривая их как «простейшие формы» устной стихотвор­ ной речи, поэзии. Именно через эти «про­ стейшие формы» исследователь и объясня­ ет особенности отношения якутов к худо­ жественному, образному слову, иллюстрируя свои выводы многочисленными примерами. Он пишет: «Якуты стремятся благозвучно строить свою речь, используя богатые воз­ можности аллитераций и ассонансов, возни­ кающие в силу законов сингармонизма зву­ ков в языке. Любят украшать свою речь пословицами, поговорками и другими фра­ зеологическими формами, а также всякими остротами, прибаутками и каламбурами. Речь их довольно витиевата и орнаменталь­ на». И уже в дальнейшем автор раскрывает особенности устного рассказа (кэпсээн), народной песни, эпоса олонхо —вершинно­ го создания устной поэзии якутского на­ рода. Вообще нужно заметить, что эта книга написана очень живым, образным языком. Например, автор показывает, что храмом и колыбелью устной якутской поэзии в тече­ ние веков была юрта. И здесь трудно удер­ жаться, чтобы не привести образное и досто­ верное описание этой самой юрты (колыбе­ ли и храма якутского фольклора!), данное Г. М. Васильевым. «Приземистая, занесен­ ная снегом, она совсем затерялась во мгле морозного тумана. Ее не скоро увидишь, особенно в вечерние сумерки. Только густой сноп искр, вырывающийся из трубы камель­ ка, обнаруживает признаки теплящейся здесь жизни. Снопы искр из трубы! Какой радостный и спасительный маяк для запо­ здалого путника, который весь продрог и утомился долгой дорогой. Юрта —надежное убежище для людей от мороза... Такие зим­ ние вечера имели значение естественной школы художественного слова. Здесь пре­ доставлен всегда широкий простор самой необузданной фантазии и гиперболе, неогра­ ниченным вымыслам, остроумным шуткам и прибауткам, изощренной словесной игре. Заедет в юрту гость —здесь будто давно его ждали. Начнется ставшее притчей во языцех якутское «кэпсиэ» (рассказывай)». Автор щедро делится личными впечатле­ ниями от встреч со знатоками якутских за­ гадок (а число этих жемчужин слова в 175