Сибирские огни, 1982, № 4

немалую смелость и, я бы сказал, граждан­ скую отвагу, чтобы выступить с таким рас­ сказом в ту пору, когда Сибирь содрога­ лась от зверств колчаковских карателей. Молодой писатель входил в кружок, но­ сивший шутливое название Агулипрок — Алтайский губернский литературно-продо­ вольственный комитет. К литературному до­ вольствию на собраниях добавлялся мор­ ковный чай с бутербродами. На каждое собрание избирали секретаря, которому по­ лагалось вести протокол в любом жанре, лишь бы в каждой строке присутствовала улыбка. Кроме местных литераторов, всегда присутствовали А. С. Новиков-Прибой и Павел Низовой, нашедшие в те трудные го­ ды приют в хлебном Алтае. В Новосибирск Глеб Пушкарев перебрал­ ся в связи с созданием журнала «Сибир­ ские огни», где, начиная с первого номера, печатал все свои рассказы и повести, пос­ вященные великой перестройке жизни. Он был одним из организаторов Сибирского союза писателей. В конце марта 1926 года литераторы Иркутска, Омска, Барнаула съехались в Новосибирск. Съезд открылся в уютном зале охотничьего клуба. Внизу, в полуподвальном этаже, ютился магазин охотничьей кооперации, там продавали по­ рох и дробь, покупали пушнину, и в зале слегка пахло звериными шкурками. За сте­ ной жил Ефим Пермитин, во дворе, окру­ женном амбарами с охотничьим снаряжени­ ем, резвились белые с подпалинами сеттеры. Сохранился снимок делегатов съезда, сде­ ланный в этом дворе, а ролик кинопленки пока разыскать не удалось. Глеб Михайло­ вич на съезде сделал доклад «Экономиче­ ское и правовое положение писателя». Вы­ яснилось, что только два литератора — поэты Иван Ерошин да Илья Мухачев — жили на скудный по тем временам автор­ ский гонорар, остальные, обремененные ра­ ботой в учреждениях и редакциях газет, отдавали литературному творчеству лишь вечерние часы да дни отдыха. Сам доклад­ чик много лет работал редактором в книж­ ном издательстве, привечая молодых лите­ раторов, вчерашних селькоров и рабкоров, окружая их постоянным вниманием. В нашем доме Глеб Михайлович написал свои лучшие книги: «Восстание» (в другом издании —«Сергей Мохов») —повесть о ге­ роической борьбе красноярских рабочих во время первой русской революции, «Реали­ сты» —повесть о прогрессивном движении молодежи в Барнауле, «В борьбе за рабо­ чее дело» —документальные рассказы о С. М. Кирове в Сибири, «Два Петра Ивано­ вича»—рассказ о трудовом подвиге под­ ростков в годы Великой Отечественной войны. Когда началось разгромное изгнание не­ мецких фашистов, Глеб Михайлович тотчас же отправился в освобожденный Воронеж, ранее хорошо знакомый ему, и по возраще­ нии приступил к работе над повестью «За­ рево над городом». Издательство поручило мне редактирование этой книги. И вот чуть ли не каждый день по лестнице, которую строители предназначали для парадного хода, он подымался в нашу квартиру на втором этаже, и мы вместе прочитывали только что написанные страницы. Время от времени по его смугловатому лицу пробегал нервный тик, возникший еще на германском фронте, когда со стороны вражеских пози­ ций двинулось, расстилаясь по земле, ядо­ витое облако газовой атаки. Внешне медлительный и тихий, он слыл блестящим организатором. Не было ни од­ ного литературного события, в котором бы он не принял самого деятельного участия. Он был человеком редчайшего спокойст­ вия. За три с лишним десятилетия, в кото­ рые мне доводилось работать бок о бок с ним и встречаться почти каждый день, я не припомню случая, когда бы в разговоре с кем-либо он повысил голос. Во время Великой Отечественной и лите­ раторы, эвакуированные из Москвы и Ле­ нинграда, вскоре же .стали называть его: — Наш Глебушка. В день его семидесятилетия в газете «Советская Сибирь» •писали, что всемогу­ щее время словно бы утратило над ним власть. О таких людях при встрече, нима­ ло не лукавя, говорят: «Батюшка мой, да вы все молодеете и молодеете!» И далее: «Глебу Михаиловичу просто некогда почув­ ствовать себя старым. Ведь каждый день приносит с собой столько хлопот и забот». Но к нашей общей боли через два года время внезапно сломило этого, казалось, крепкого человека. После его кончины в 1961 году имя пи­ сателя было присвоено одной вновь создан­ ной детской библиотеке на улице Звездной. В некрологе он был назван «человеком светлой души», «блестящим организатором и воспитателем новых литературных сил». Таким он остался в моей памяти. И сей­ час вижу его высокий облысевший лоб, его добрые глаза и теплую улыбку под седею­ щими, слегка подстриженными усами. Ка­ жется мне: вот-вот он войдет уже не в единственную комнатушку писательской ор­ ганизации,. а в незнакомый ему дом с каби­ нетом председателя, где висят портреты всех старых «огнелюбов», с просторным зрительным залом, даже с биллиардом, с самоваром, при котором заваривается не морковный, как бывало в Агулипроке, а на­ стоящий чай, и, удивившись всему новому, спросит все с той же душевной заинтересо­ ванностью: — Ну, как у вас тут? И, пройдя в библиотеку, примется взы­ скательно перелистывать новые книги. ♦