Сибирские огни, 1982, № 4

— Кажется, один «старик» обитает на Куолуме. Умный зверь, на рожон не лезет. — Сколько нынче уток настреляли? — Много, много, всем досталось.. Нас было восемь охотников. Мы залегли в своем «Тёттю» и убили по тридцать уток. А некоторые и по' сотне. — Как много! — поражаюсь я.—Зачем же столько истреблять птицы? Неужели вам не жалко было их? — Если охотничья страсть охватит современных парней, жалости не жди. Хоть тысячу убьют. Поэтому из года в год дичи становится все меньше и меньше. Мы ее просто истребляем! У меня всегда болело сердце, когда я слышал о таком варварстве. А сколько раненых уток и гусей пропадает, становится добычей воронов! Вспомнил, как однажды, во время практики, вместе с парнями охотился на реке. Утки сидели на льдинах, плыли на север. Треск ломающихся льдин, птичий гомон —.музыка весны! Вот в такое время заядлый охот­ ник и старается вовсю. В якутском языке недавно появился термин «устугастаасын» — это значит уничтожать с моторок изнуренных долгим перелетом уток, сидящих на льдинах. А охотники, не имеющие моторок, поджидают льдины с утками у каждого выступа берега, у каждого мыса. Если весной прислушаешься, стрельба слышится по всей реке. Таким вот образом, преодолевшие моря и океаны утки ради родного гнезда с утятами, истребляются без всякой жалости. Это омерзительно! Наша река имеет длину четыре с половиной тысячи километров! Тяжелый путь! Сколько птиц пропадает, не долетев до своих гнездовий, до спа­ сительных непроходимых чащоб, буреломов, на островах, окаймленных кудрявыми ивами, в ревущих потоках весенней воды! Душа разры­ вается! Современному человеку мало убить десять, двадцать уток, иным и сотни мало. Раньше били, чтобы выжить, а теперь ради чего кровожад- ничает человек? Машина спустилась с лесистого хребта к началу долины нашей реч­ ки. Долина Джарбан исстари славится своей ровной поверхностью. Как послушен славный «Москвич»! В некоторых местах Гриша увлеченно выжимает скорость до ста. Тогда машина будто теряет равновесие и на­ чинает покачиваться. Я охлаждаю Гришу: зачем торопиться в минуту встречи с родимыми местами? Надо ехать тихо, вспоминать прошлое, любоваться окружающим, говорить о дорогом. Какой прекрасной ты предстаешь, моя милая родина, когда я при­ езжаю к тебе после долгой разлуки! Ты — мое сердце, ты —моя душа. — Мама, как ты? — спрашиваю я, оглядываясь.—Не устала? — Хорошо! Хорошо! Как можно устать, сидя в такой удобной ма­ шине? На узкой полоске сочной зелени мыса, между деревьями, заклубил­ ся синий дымок: наш сайылык. Громко забилось мое сердце. Гриша ос­ торожно провел машину между трухлявыми пнями и поднялся на приго­ рок. Увидев белую машину, едущую по берегу речки, бабушка Маппа уже стояла, раскрыв ворота. — Алешины приехали, Алешины приехали! — воскликнула тетя Катя, жена Пуда Ильича. Она несла из ледника кусок льда (в Якутии питьевую воду берут, растапливая лед, летом его хранят в глубоких погребах-ледниках).— Здравствуйте! Здравствуйте! Старушка Маппа прикрыла ворота и присеменила к нам. — Вот радость какая! Балаайа приехала! Невестка тоже при­ ехала! Я знакомлю Нину со своими. Из-за тени деревьев, тяжело ступая, появился Пуд Ильич, мой лю­ бимый дядюшка. Волосы у него острижены наголо, усы отросли, он босой. — Здравствуйте, горожане! — басом сказал он и крупной рукой крепко пожал мне руку. 14