Сибирские огни, 1982, № 4

на низких табуретках, сидим поближе к ог­ ню, а Бычы, мерно раскачиваясь корпусом, читает: Жил старик со своею старухой У самого синего моря...» И ссыльные убеждены, что «дух Пушки­ на», вызванный ими в сердце, видит, как здесь, в пустынной и холодной стране, где, «тихо ропща у прибрежных камней, несет Лена свои чистые воды к Ледовитому Оке­ ану», волшебству поэзии прикасается ее сын. Петр Драверт отразил здесь характерное явление в истории якутской культуры и ли­ тературы. Горестная и тяжкая для русских революционеров ссылка в Якутию оборачи­ валась для аборигенов края большим бла­ годеянием: народ Якутии соприкоснулся с передовыми людьми России, с лучшими деятелями ее культуры, писателями и поэ­ тами, в частности. Леонид Попов —интеллигент не в пер­ вом поколении. Его отец —сельский учи­ тель, любивший русскую литературу, знав­ ший поэзию Пушкина, Лермонтова, Некра­ сова, других русских классиков. Мы не по­ грешим против истины, если предположим, что отец поэта мог быть прототипом этого самого Бычы из рассказа «На севере даль­ нем», с таким увлечением читавшего на­ изусть стихи Пушкина. Многие богатства русской поэзии Леонид Попов получил от отца как свое наследие. Многое добыл сам. Творчество Леонида Попова —и это, очевидно, характерная черта писателя мла­ дописьменного народа —на редкость мно­ гогранно. Он, разумеется, прежде всего поэт, автор многих стихотворных сборни­ ков. Только в Москве вышли в переводах его книги стихов «Свет над тайгой» (1952), «Алмазный край» (1958), «Снегопад» (1963), «Твердость — десять» (1966), «Песни Ви­ люя» (1970), «Ищу алмазы» (1974), «Я — ветка тайги» (1977), «От океана до океана» (1979) и «Близкое солнце» (1980). Но он и автор очерков и рассказов для детей и взрослых. Первые его опыты в прозаиче­ ских жанрах относятся еще к годам вой­ ны, а в 1964 году в Якутске выходит пер­ вая книга его рассказов в переводах на русский язык—«Таежные тропы», в 1975 — в Москве —повесть «Кюндэли». Он автор романов «Тогой Сэлэ» и «Земля Мэйи». У себя дома он известен и как драматург, автор пьес «Высота — 147», поставленной на сцене в 1948 году, и «Беспокойный от­ дых» (1962). Но и это не все. Леонид Попов — пере­ водчик, он знакомит якутского читателя на его родном языке со стихами Пушкина, Лермонтова и Маяковского. Его перу при­ надлежат переводы «Тараса Бульбы» Го­ голя, «Молодой гвардии» Фадеева и «По­ вести о настоящем человеке» Полевого, ли­ рики поэтов разных народов. Огромным подспорьем в переводах служит ему проч­ ное владение русским языком: Я б не знал поэтов Украины, Бели б русской речи я не знал. Здесь мы сосредоточимся на поэтическом 138 творчестве Леонида Попова, привлекая его прозу лишь для того, чтобы лучше вырисо­ вать облик поэта. Он, очевидно, не преуве­ личивает, когда утверждает: Всю жизнь я жил стихом, И ничего Мне не было дороже с детства. При всей многогранности литературной работы Леонида Попова, он прежде всего поэт-лирик. Б 40-е и 50-е годы поэт стремился выра­ зить, главным образом, все радостное и светлое. В 60-е и 70-е горизонты раздви­ гаются. В стихи входят и чувства сложные, нелегкие, мотивы минорные. Однако и здесь поэт не теряет присущей ему веры в жизнь, он убежден в способ­ ности человека противостоять даже самому тяжелому натиску обстоятельств: Нет, не сломлюсьі Не стану угрюмым и нелюдимымі Жизнь, мы еще повоюем, помиримся, поговорим! Но то уже не беспечная вера, не брава­ да везучего избранника судьбы. Невзгоды и беды вошли в его духовный мир, но не сломили, а обогатили его. В сороковые, послевоенные, годы зачи­ нается в его творчестве тема поэта и поэ­ зии. Она станет одной из сквозных, он бу­ дет к ней обращаться на каждом этапе пути. На движении этой темы особенно удобно следить за развитием поэта. Стихо­ творение «Поэт» (1949) могло бы принад­ лежать любому начинающему стихотворцу любой из республик страны. В нем мало национального, личностного, оно сложено из общих блоков и декларативных фраз. С годами тема усложнялась. Лишенная оттенков интонация сменяется раздумчивой и порой ироничной. В стихотворении «Мне предписан по­ стельный режим...» самым большим несча­ стьем для поэта становится «бесстрастье линейки прямой». Его мучает чувство долга перед читателем, для которого «лучших слов недосказал». Слово —«ключ от серд­ ца»—оказывается запрятанным далеко и глубоко, поэту его искать всю жизнь,.. Сознание коренного поворота в понима­ нии поэзии и роли поэта с предельной чет­ костью выражено в его «Раздумьях» (1963). Поэт высоко поднимается над временем своей поэтической юности, когда «было легко и счастливо расцвечивать рифмой строку». Перед ним разверзлась бездна опасностей и трудностей, бездна настолько страшная, что кажется, он выбрал дело жизни не по своим силам: Когда бы я знал это раньше, Когда бы мне кто подсказал, Я бросил бы труд стихотворца, Я сеял бы хлеб и молчал. Драматизм ситуации в том, что путь, избранный когда-то, «когда был наивен и мал», необратим, что поэту отступать не­ куда, что он уже не может не писать, не петь. Но песня может родиться лишь в муках подлинных страданий и страстей. Его лирический герой-поэт несет в себе всю сложную гамму чувств современного чело