Сибирские огни, 1982, № 4

— Григорий Иванович все глазеет на тебя,—сказала как-то после работы Надежда. — Да на что он мне? — отмахнется Елена. — Вот-вот. О себе только и думаешь. Мы с ним в одном доме жи­ вем. Степан с ним в шахматы режется. Он, понимаешь ли, никому не ну­ жен оказался. — Как это — здоровый такой, рукастый, а не нужен... — А вот так! Жена приехала, когда он квартиру получил. Поверте­ лась тут с годик да и мотанула обратно в свой Чернигов. Зайдешь, бы­ вало, она, как мужик, оседлает стул, к спинке лицом сядет и дымит, и дымит, вроде куревом от ожирения спасается, а сама поперек толще. Я ей не раз говорила, чтоб родила, что ли. А она; «Кто это оказал, что дети — радость?» И всего-то у нее разговора, всего и радости, что «мам­ ка варенье какое варит, мамка вареники какие стряпает, мамка какие платки вяжет». Вот и уехала к своей мамке, дурища такая — мамке на шею. Я тут Григория не оправдываю—смотрел, кого брал замуж. Толь­ ко крепки-то мы задним умом. Ребятишек любит, моему младшему машин наделал, в авторитете у него. Пирог пеку, он еще в духовке, а парень уж бежит за дядей Гришей —ему, говорит, никто пироги не печет. — Да ладно уж тебе,—с досадой оборвала Елена.—Тебя послу­ шать, так ангел, вот-вот взлетит на небеси. Есть у меня кого жалеть. — Да я не к тому, что сводничаю. К слову я тебе про него. Он и сам не из робких, если понадобится. Только я часто думаю про то, что люди сперва как-то наторопях живут — женятся, детей нарожают, а потом будто успокоятся, будто все лучшее позади, осталось только сидеть-по- сиживать, старость поджидать. — Может, и так все это. Может, отойду я немного погодя от дум всяких. Только не про меня все эти разговоры; по мне тоже, как война прокатилась, чего ни коснись —все болит. Затихали в своей половине вагончика ребятишки. Февраль закиды­ вал метелью вагончик по самую крышу, сохраняя тепло в жилище. Как ни воевали Елена и Толя со снегом, вагончик врастал в него все глубже и глубже. Где-то сгорел вагончик со всем скарбом; уходя на работу, за­ были выключить самодельный «козел». И Елена иногда с полдороги возвращалась бегом обратно, в свой вагончик —все казалось, что оста­ вила включенной плиту. Неясная тревога гнала ее с работы домой, по­ долгу не давала уснуть. Посреди ночи она вскакивала и торопливо шла на другую половину, через тамбурок, где спали дети. Подолгу стояла у двери, прислушивалась к сонному дыханию мальчишек и все отыски­ вала причину внезапно толкнувшейся в сердце тревоги. На несколько рядов перебирала события минувшего дня, мысленно проживала его час за часом — нет, ничего в нем не было плохого, а сердце все не уни­ малось, словно вот-вот кто-то властной рукой постучит в дверь, затря­ сется вагончик и все рухнет в снег, и Елена вместе с сонными мальчиш­ ками останется в метели, которая в одночасье обгложет тепло и покой. Под утро приходили сны. Они возвращали ее в деревню. То на сеновал, куда она забиралась после вечерок, чтоб не будить бабушку и мать, то в сосняк за фермой, где они с Василием первый раз поцеловались. Шальные, свободные от дневных забот сны! Днем она старалась не вспоминать о Василии, гнала мысли о нем, в который раз обещала неведомо кому ни за что не про­ щать его, если придет. Ночью — звала. Молча, исступленно, в слезах. Сон и явь мешались. Она явственно чувствовала, как обнимает ее муж и она тянется к нему навстречу, легкая в своей радости. А сама слышала чей-то голос: это ведь всего лишь сон! Ну как же сон? Удивлялась она. Я вся словно корнями проросла, я тяжела, как раньше, как тогда, с Сер­ гунькой. Вот мой большой живот, маленький бугорок выступил нару­ жу —наверно это локоток или пяточка, я снова буду матерью, будет де­ вочка! Это тебе снится — равнодушно шепчет чей-то голос. Да нет! Воз­ ражает Елена. Я чувствую, как спускается по жилочкам молоко. Горячо, 118