Сибирские огни, 1982, № 3

Лешка Сляднев, запустив на длинную самоподачу свой станок, сни­ сходительно обхаживает вернувшегося в «Аквариум» беглого сына — Гурьянова. Я уходил с завода —«стажировка» моя закончилась. Нуж­ но сдать рабочую форму тете Вере (так зовут в цехе пожилую растороп­ ную кладовщицу). К тете Вере любят заходить в каптерку девушки, хотя знают, что на­ рвутся на ее ворчание. После стирки тетя Вера долго подбирает девушкам форму, копается на стеллажах. Заставляет примерять, оглядывает, одергивает в нужных местах. «Ой, не по тебе». Только когда самой понравится — восхищенно подбодрит. Другую встретит так: «Доченька, нехорошо. Как у собаки ученой ухи висят, так у тебя волоса. Как ведьма. Ты девушка. Тебе женихам надо понравиться. Замуж выходить. Это все бес баламутит. «Выдумал моду, а сам в воду». Надо мне еще попрощаться со стропалем Василием Мироновичем. Василий Миронович — ветеран завода. В цехе осталось три ветерана: стропаль Василий Миронович, кладовщица тетя Вера и сдельщик-рас­ точник Наволоцкий. Василий Миронович был лучшим токарем завода. Уже четвертый год (ухудшилось зрение) — стропаль. В торжественные дни у него на пиджаке три ряда орденских колодочек. В работе Василий Миронович спокоен, обстоятелен, словно хочет внушить, что егозиться при большом деле не надо. Можно с неспешным расчетом все сделать к нужному сроку, и сам-то он, кадровый рабочий, ошибиться себе никогда не позволит. Его работа в цехе теперь проста: подтягивай свесившийся крюк под­ вижного крана. «Подай поковку», «Застрели ящик со стружками». В об­ щем, помахивай рукой в тряпичной варежке крановщице. Василий Миронович грузен. Лицо у него в нездоровой сетке крове­ носных сосудов. Гурьянов снова начинал работу на своем станке. Завтра цеховое собрание, на котором будут подводиться итоги рабо­ ты за год и приниматься новые обязательства. На него-то мне особенно хочется попасть. И непредвиденно оно задержало меня еще на неделю. * * * На сцене красного уголка от неоновых ламп неестественная дневная белизна. Длинные молочные трубки потрескивают, и живой свет в них шевелится. Скатерть зеленого сукна на столе под этими светильни­ ками слиняла до пепельного цвета. Головы сидящих близко к сцене дым­ чатые. От рабочих курток, плеч, спин пахнет теплым маслом. Этот цеховой запах металла слышен только человеку с улицы. Я сижу рядом с Закусиловым и слушаю несобранный говор перед собранием. Председатель завкома Воробьев смотрит на листки, лежащие перед ним. По лицу его, по коротким, еле видимым указаниям начальнику цеха видно, что он собран и деловит. И ему нравится делать свое дело—он функционирует. Красиво функционирует, чуть свысока. Он еще молод, ровесник Гурьянову, но на лице его уже появился некоторый начальни­ ческий . ледок. Он заинтересовал Закусилова, и Веня, как бы не принимая в расчет строгость Воробьева, непочтительно откинулся на. спинку стула, раски­ нув на ребра спинок руки. С преувеличенным вниманием рассматривал его Веня, давал понять, что видит Воробьева насквозь и сидит так воль­ но потому, что что-то в председателе завкома ему не нравится. 84