Сибирские огни, 1982, № 3

— Ты даже не знаешь где? Тихо купила. А мы однажды на завод­ ской конференции громко кричали: прекратить в городе спекуляцию. Пресечь торговлю из-под прилавка. Потребовали этот пункт в резолю­ цию внести. Громко кричали. Нам сказали: вопрос не по существу. Этот наш вопрос сняли. Но во мне-то он живет. Он меня и сейчас рвет. Снят... Но я-то и сейчас с ним... К станку встаю. Закусилов на некоторое время затих и потом про себя заключил: — Н-е с-м-е-щ-н-о! Не смешно, Гурьянов. Это обращение к Степану, должно быть, обозначало у Закусилова продолжение давней полемики. Но, нарочито спокойный, он не ждал ни согласия, ни возражений. — Ты когда на самостоятельную-то? — спросил Олега,— Сейчас с нами ты сидишь безответственно. А став самостоятельным, будешь не сидеть, а стоять на вахте... В честь... Цеховой «треугольник» соберется в кабинете у начальника цеха. Выберет для тебя пункты обязательств. «Треугольнику» не будут даваться формулировки. Он заглянет в анало­ ги обязательств других цехов. Подработанные пункты огласят. За них ты поднимешь руку. Мы с Гурьяновым голосовали за обязательства в пятилетке. За обязательства в году. За обязательства в месяце. Степан, на сколько мы должны что-то выполнить? На сто четыре или на сто пять процентов? Напомни Олегу. Это твой ученик. Какие-то привычные циф­ ры. На доске обязательств мелкий шрифт и слепой текст. Никак не раз­ беру нужную цифру. И заметь... Почему-то, не закончив одних обяза­ тельств, мы взяли со Степаном Гурьяновым повышенные к тридцатилет­ нему юбилею завода. Мы соревнуемся. А ты, наверно, думаешь, что мы лежим. ' ’ Закусилов с внимательной ленцой осмотрел Олега. — Ты куда порывался бежать-то? Начальника цеха ловить? Что бы ты ему сказал? А ведь этим ты мог нас обидеть. Видишь, как плохо о нас подумал, «можно сделать, а они лежат». И не только нас, но и на­ чальника цеха хотел обидеть. Его деловые качества под 'сомнение ста­ вишь. Критикуешь... Начальство критиковать что с тигром целоваться. Страху много, а удовольствия никакого. А ты говоришь... мы лежим... — Закусилов, ну ты и удручен,— сказал Степан.—До смерти. Спо­ собен теперь только упиваться любыми срывами. Раздразниваешь свои боли до удовольствия. Закусилов равнодушно процеживал взгляд сквозь полусомкнутые " ресницы. — Степа, ты или блаженный, или... Степан рассматривал искрошившуюся доску верстака. Жестко по­ катал бугры на скулах. Кажется, за эту одну ночь он похудел. — Ты согласился на эту смену. Вроде начальника цеха понял. Так? А ведь мужчина, сам что-то приняв, потом не ноет. Принято, значит, что же,— не кощунствуй. Не кажется ли тебе, что сегодня это тот случай? — Когда моей работой чью-то халтуру прикрывают? / Степан долго смотрел на Закусилова. Про себя что-то решал. — Знаешь, а я никогда, ни при каких обстоятельствах не обратил­ ся бы к тебе за помощью. Что я хочу сказать. Даже детали, которые ты делаешь, я не стал бы ставить на наши станки. Вот не хотел бы, чтобы они на них стояли. Пусть точные... Пусть безукоризненные... Но не хо­ тел бы... Не знаю почему... — От деталей многих ребят тебе пришлось бы отказаться. — Не-е-е-т... Твои детали единичны. — Под страуса работаешь... Я как все... Хочешь, при случае тебе об этом напомню? — Знаете, о чем я думаю,— сказал я.— Я срзнаю, что это вызовет у вас улыбку —некоторая моя высокопарность. Ну да все равно. Смот­ рю я на вас, на ваши станки. И думаю, что ваши станки... делает один человек. Такой человек. В нем одном собралось все, чему научились лю­ ди на земле. Я не знаю, кто он: ученый, инженер, токарь. Ему тридцать лет. В общем, он молодой еще. Он требователен к жизни и к себе, поэ* 80