Сибирские огни, 1982, № 3

Конструктор Великошин пришел в одиннадцать, взял шесть «Дор­ нов»—блестящих непроливашечек —по три в каждую руку и, засунув руки в карманы синтетического пальто, ушел. Мне сразу как-то нечего стало делать. Было пусто. Этот «дорн» я не точил. Я только присутствовал рядом два дня. Наблюдал. Все было нормально. Был заказ —выполнен. Поступит новый. Но почему-то казалось, что нельзя так просто уносить детали. При этом .должна быть торжественность, сдача их чутко отмечаться, чтобы не возникало растянутой пустоты. Степан щеткой сметал в люльку стружки, бессознательно что-то переставлял —пребывал в состоянии неутоленности. Ему ни на чем не хотелось останавливаться, думать о начале другой, новой работы. Обнаружив меня рядом, он неожиданно предложил: — Пойдем посмотрим... Сейчас там испытания начнутся. Будут пробные включения. Испытания нового станка проводили на площадке механического цеха у стены. Это был еще не станок, а громоздкое сооружение, опу­ танное толстыми проводами, окруженное деревянными лесами. Около сооружения —барабан на временных конструкциях, столы, сколоченные из досок. На них толстые растрепанные папки, чертежи. — Все тут еще «на соплях»,—сказал Гурьянов. От станка на лицо веяло разогретым воздухом. Внутри в нем что-то накалялось, как в атомном реакторе, и гудел под ногами пол. ' Из маленького глазка к барабану струной летел белый, в алюми­ ниевой рубашке, кабель. Горячая, тугая рубашка рвалась, тогда накру­ чивалась на барабан оголенная стальная проволока с нанизанными бусами, будто на сплошную оболочку густой алюминиевой пасты не хватало. Станок останавливали. Великошин, так и не сняв пальто, стоял у столов безучастно. Кто-то поднимался по деревянным лесенкам наверх, отдергивал от горячего кожуха станка руки, кричал какие-то . слова вниз, неразборчивые в общем цеховом шуме. Что-то усиливали... Что-то подключали... И на барабан новеньки­ ми, чистенькими витками начинал накручиваться искрящийся провод с алюминиевой оболочкой. Хотя Великошин был безучастен, казалось, вместе с проводом у него разматывается душа и при случае может по­ рваться,—-такое у него было лицо. — Наверно, для этого и стоит жить на свете. Ладно...—Степан не­ ожиданно заторопился.—Не будем Великошину мешать. Такие минуты в человеке надо оберегать. И мы ушли. / . * * * * . До обеда Гурьянов не работал: ему Великошин должен принести заготовки. Я ходил по цеху, задерживался то у одного, то у другого станка. Постою у шлифовального, иду к фрезерному. У каждого меня держала сложная и красивая логичность работы. Сначала недоумевал: «Как это-то можно сделать?» Мне недостава­ ло воображения. Не возникало даже предположительных вариантов. А фрезеровщик делал свое дело, и последовательно раскрывался сек­ рет невероятно интересного фокуса. — Ну да...—соглашался я, когда деталь уже вырисовывалась.— Ну, верно...—С радостью отмечал, что к логическому выводу приводили меня за несколько минут. 36