Сибирские огни, 1982, № 3

Как-то при одном из азартных споров он сидел у окна, рассматри­ вая свеянный гребешок снега на подоконнике у незаклеенной рамы и долго молчал. Когда почувствовал, что сейчас друзья способны его ус­ лышать, раздумчиво сказал: — Юные мальчики в портупеях, а вам не кажется, что наши судь­ бы будут ординарными. Почему-то из нас вслух этого никто не произ­ нес. Мы же знаем, кто мы. Кем будем. Если кто рассчитывает на что-то другое, пусть посмотрит на меня. Я не хочу, лейтенанты, гасить ваш пыл, но скажу, что, кажется, биографии тех, которых .мы выбрали себе в ори­ ентиры, начинались писаться другими чернилами. А ведь мы-то и в шко­ ле все учились так себе, не очень. Вот и надо тихо поговорить, кто на что способен, а то любим мы хвосты распускать. Далеко удален гарнизон от города. Зимой разорваны с ним связи. Вечерние часы в офицерской комнате, если ничем не заняты, длинны и неуютны. Степан пристрастился к чтению. В его комнате на тумбочке грудились обтрепанные, в тонких обложках книжки —он приносил их в карманах. Полковая библиотека была бедной, сформированной из скупых поступлений последних изданий, а серьезные книги не застанешь за­ держивались на руках. Но Степан перечитал библиотеку всю. Издалека увидит у солдата примостившегося в сторонке, книжку, спросит со сдер­ живаемым напором: — Что это у тебя? —Протянет руку, быстро оглядев томцк, вернет, а то, сообщив бегло «завтра отдам», засунет в карман. За эту бесцеремонную особенность в части на старшего лейтенанта Гурьянова не обижались, но книжки свои на всякий случай, при его появлении, припрятывали. Сначала Гурьянов читал почти все, что попадет. Подряд. В детстве память его не была измучена чтением: интереснее было все другое. И только сейчас открывал он для с,ебя большой мир. Но перелопатив объемные валы литературы, он понял, что вбирать все без разбора —расточительно. Слишком много книг, над которыми проживаешь чувствами седьмого сорта. А есть книги с заряженными строчками, соприкоснувшись с которыми входишь в ранее неизведанное состояние. Книги со сверхпопаданием. Над ними живешь с обостренным удивлением. Они в тебе челсвека находят. С годами невольный отбор литературы Степан стал переносить на людей. Человека в жизни определяет не болтовня, а работа. Работать человек должен в полную силу. Кроме настоящей работы, которую лю­ бишь, не бывает другой перспективы. Зачем какой-то должностью соб­ лазняться, если от нее душу воротит? Мужчина ради главного своего дела поднимается над престижем. Не только в бедах, но и с книгами человек взрослеет... — Как я демобилизовался? Ну, было время. Наверно, помнишь? Тогда легко, при том сокращении, офицеров из армии отпускали. Ушел в звании капитана. Было мне? А было мне тридцать два года. * * •к Кириллов заточник. На заводе работает второй год. Пришел с «Турбинки»—квартиры там не дождался. На этом заводе ему тоже не светит —свои кадровые рабочие по десять лет ждут. Кириллов —му­ жик с хорошими руками. К нему, как к Левше, со всяким делом подхо­ дить можно. Поулыбается, побалагурит, вышутит, уйдет из «Аквариу­ ма». «Аквариум» —место его привязки, в нем стоит его шкаф для одежды. Попроси Кириллова что-нибудь заточить, послушает, в своем ящи­ ке покопается, что-то найдет, уйдет из цеха, в снопах искр за наждаком постоит —принесет. Легко отдает —сам рад, что сделал. Потребность 3 Сибирские огни № 3 33