Сибирские огни, 1982, № 3

— Ну, рабочий класс, давай. Спину сжимают резиновые ободки створок. — Кого-то я притиснул? —вслух гадает Степан.—Ну, девочка, по­ терпи. Хорошо, что ты женщина. Есть чему сдавливаться, аморти­ зировать. Автобус качает медленно и тяжело, и вот уже посвободнее плечам. Соболиная шапочка осеребрилась инеем на морозе. Степан дышит в мех, касается его подбородком, и мех греет нежным глубоким теплом. — Что ж ты не шевелишься? —спрашивает Степан женщину в ме­ ховой «боярке».-- Как прислонилась при давке к мужской спине, так и не отстранилась. Не задохнулась?.. С утра окна чисты. Белая замша изморози на стеклах не тронута. При втором потоке пассажиров, уже к обеду, появятся на них выта- янные следы детских ладошек. Кто-то продует горячим дыханием круг­ лые глазки, чтобы сориентироваться в остановках, а глазки снова затя­ нутся тонкой наледью. В автобусе уже свободно. Можно стоять, придерживаясь за нике­ лированный поручень, смотреть на окна. Степан оглядывается назад, кивает знакомым парням. — Из литейного,—говорит он мне. Парни освобождают сиденье, церемонно приглашают девушку сесть. Девушка в соболиной «боярке» длиннонога, в высоких сапогах с широ­ кой ремешковой застежкой у коленок. Она, не удостоив парней внима­ нием, садится и с высокомерным безразличием пресекает всякие попыт­ ки к разговору. Она как бы изолировала, отчеркнула себя ото всех. Парни из литейного рассматривают ее. Она с привычным терпением вы­ держивает их взгляды. Ее губы надменно затвердевают. И вот уж на них откровенная гри­ маска, которую ей трудно сдерживать. Она из другой сферы, и парни из литейного ей не подходят. Если по заводской категории, то она сталь высокой марки, не общего обихода. Степан все это проследил и прокомментировал: — Это же надо... Вот так демонстративно взвалить на себя тяжесть всеобщего внимания и тащить всю жизнь. Вот объясните мне основу, на которой держится этот характер. Странные губы у этой девицы. Они у нее напряженно живут, неза­ висимо от внешнего спокойствия. — Объясните,—настаивал Степан.—Что носят в себе такие деви­ цы, какое такое формирование души, что дает им право ставить себя над?.. Эти ребята из горячего цеха перед ней щенки. У печей калятся, а вот такого железного самообладания даже у огня с плазменной темпе­ ратурой не взяли. — Мне как-то жена рассказала,—Степан перехватился на поруч­ не рукой в кожаной перчатке, склонился ближе.—Она работает в про­ ектном институте. Говорит, девицы у них—т-а-к себя высоко носят. Ко­ мандированный к ним приезжал с шахты. Инженер. Три дня к одной проектировщице подсаживался. Консультировался. Пригласил вечером эту девицу в ресторан. Пошла. И подругу с собой прихватила. А утром на работе обе обхохатывались: «Руки у него какие! Видела? Я все на них смотрела. Они у него, наверно, никогда не отмываются». Удовольствия, говорит, девицам хватило на целый день. Я засомне­ вался: «Ну... не может быть... Он же шахтер... Не может быть, чтобы профессиональные следы на руках сейчас имели для кого-то значение. Откуда в них такой аристократизм? Сами, поди, Нюшки?» А однажды увидел на тротуаре... Важная дама вела за ремешок дога. У дога в зу­ бах плетеная сумочка. Он высоко нес голову, шел важно, театрально ки­ дал здоровые лапы на асфальт, как пловец ладони на воду, когда рису­ ется. Глаза янтарные. Без зрачков. Бездумные. Какие-то палаческие. С застывшими глазами он был... таким, знаете, деланно независимым. И у женщины счастливое самодовольство от сознания важности своего монументального выхода на городскую аллею. Я увидел эту даму с до­ 27