Сибирские огни, 1982, № 3

карного портфеля и вывалил на стол груду рукописей. — Портфель из Монголии привез, а со­ держимое из Москвы! Говорил он громко. Я обратил внимание на его лицо — то оно вспыхивало от внезап­ ного прилива крови, то бледнело. Услышав голос Зазубрина, пришли со­ трудники Сибкрайиздата из соседней комна­ ты, здоровались. Кому-то из них Владимир Яковлевич передавал приветы из Москвы. Чувствовалось, что его здесь любили. Когда все разошлись, Владимир Яковле­ вич сказал: — Ну, что же, примемся за работу? Он выдвинул нижний ящик стола, где хранились присланные в его отсутствие ру­ кописи. По распоряжению Басова я разо­ брал всю почту, стихи передал Вивиану Азарьевичу Итину, ведавшему поэзией, а прозу прочитал. *— Так! — сказал Зазубрин, в тоне его голоса я не уловил ни одобрения, ни не­ довольства.— Есть что-нибудь интересное? — Есть одна. Мне понравилась повесть Ивана Абабкова. — Ну-ка, дайте! Зазубрин почему-то сразу оживился. Он покраснел, но через несколько секунд сно­ ва побелел. Быстро перелистывая страницы, недоволь­ но хмурился: — «Жизнь отрока Епиксима»... Я ее се­ годня прочитаю, а потом расскажу вам кое-что об авторе. А там что? Все графо­ маны? — Нет, но вещи очень слабые. — Слабые — ничего, если начинающие пишут. Но графоманов надо гнать беспо­ щадно. Есть у нас такой один. (Он назвал фамилию.) Пишет и пишет. Прямо зава­ лил своими рукописями. Работает шахте­ ром, а сочиняет глупости. Прислал как-то рассказ из жизни аристократов, бежавших за границу. Там встречались такие перлы: «Ах ты, лахудра несчастная! — вскричала графиня Б. и вцепилась в волосы княгини!» Вы что улыбаетесь? Думаете, что я приду­ мал? К сожалению, правда. Придет такой к вам в ВАПП, и вы его примете с распро­ стертыми объятиями, как представителя угольного пролетариата... Так начался мой первый рабочий день в «Сибирских огнях». На следующее утро З а ­ зубрин вернул мне «Жизнь отрока Епик­ сима». — Вещь неплохая, но я ждал от автора другое. Совсем другое... И тут Владимир Яковлевич, откинувшись на спинку стула, начал рассказывать: — Сижу я в редакции... Приходит автор и рекомендуется: моя фамилия Абабков. Ну, что же, очень приятно. Я, говорит, за сове­ том к вам, Владимир Яковлевич. Сейчас я без работы. — Что так? — спрашиваю.— Анкета не в порядке оказалась? — Нет, что вы! Анкета у меня такая, что позавидовать можно. Я сам из крестьян. Четырнадцати лет к партизанам алтайским ушел, оттуда в Красную Армию попал. Потом пограничником был на Дальнем Во­ стоке, после в ГПУ перевели, уполномочен­ ным работал. Теперь я к вам пришел. У ме­ ня к вам тонкое дело. Сами понимаете, профессии — никакой. Жена, дочка —кор­ мить надо. Отец мой охотник был хороший. Осталась у меня от него в наследство доро­ гая шуба на лисьем меху с соболиным во­ ротником. Если продать — можно почти полгода прожить, за это время роман со­ чинить и писателем стать. Вот за каким со­ ветом я к вам пришел, Владимир Яков­ левич1. Зазубрин отвлекся на минуту, машинист­ ка принесла рукописи. — Так вот, смотрю я на веснушчатое курносое лицо, на голубые глаза Абабко­ ва и чувствую, переживает человек. «Как вас зовут?»—спрашиваю. «Иван Гераси­ мович». — А вы писали вообще, Иван Гераси­ мович? Кроме протоколов, приходилось что-либо сочинять? — Военкором был. Маленькие заметки писал. А побольше напишешь —все одно со­ кратят. Подумал я и сказал: — Вы много в жизни видели, Иван Гера­ симович, видели то, что почта никому неиз­ вестно. Если честно напишете о своей жиз­ ни, может, получится толк. Через два дня он пришел и радостно со­ общает: — Шубу сдал в комиссионку. Буду со­ чинять роман. — Я, признаться, думал, что он о Чека напишет. Меня эта тема самого волнует. А он, к сожалению, написал о своем детстве. Над повестью надо еще поработать, но мы ее напечатаем!— закончил свой рассказ Зазубрин.— Пошлите автору открытку и поговорите с ним. Я написал Абабкову, и через день он был у меня. — Повесть хорошая, но придется еще поработать,— предупредил я и стал объяс­ нять автору, какие в рукописи замечены недостатки. Он слушал, крепко сжав губы, ни разу меня не перебил. Молча взял ру­ копись и ушел. Зазубрина в редакции не было. Абабков написал ему письмо и тща­ тельно заклеил конверт. На другое утро Владимир Яковлевич про­ читал письмо и пришел в ярость: — Почитайте, что этот фрукт о вас пишет! В письме Абабков ругал меня чиновни­ ком и очень жалел, что его рукопись попа­ ла в мои руки. — Пусть только придет. Я ему покажу, где раки зимуют. Абабков пришел. Зазубрин встретил его очень холодно. — Вы чт.о же, молодо»человек, «8X40 ли­ тературную деятельность с кляузы начинае­ те? Мы к таким вещам не привыкли. Вместо того, чтобы сказать человеку спасибо, вы на него жаловаться пришли! Так вот, хотите, чтобы ваша шуба не пропала напрасно, подите сейчас же к секретарю, извинитесь перед ним за свое хамство и, если он возь­ мется редактировать вашу повесть, тогда мы ее напечатаем. Не угодно — посылайте в другой журнал. 1 В «Сибирских огнях» были напечата­ ны повесть И. Г. Абабкина «Жизнь отро­ ка Епиксима» (1928) и рассказ «Зорька» (1930). 157