Сибирские огни, 1982, № 3

И долгое время казалось, что в этом главное призвание Саввы Кожевникова. Редактором он был беспокойным и пред­ приимчивым. В годовых планах издатель­ ства при нем всегда оказывались добрые задумки. Так, в 1937 году к пятнадцатиле­ тию Горно-Алтайской (в то время Ойрот­ ской) автономной области он задумал из­ дать большой красочный фотоальбом с писательским текстом, пригласил нескольких фотокорреспондентов, поэта Василия Не­ помнящих, беллетриста Максимилиана Кравкова и меня в поездки по дорогам и горным тропам Алтая, и сам поехал с нами в Ойрот-туру, как тогда называли нынеш­ ний Горно-Алтайск. После совещания с об­ ластными работниками мы выехали в айма­ ки. Сам Савва отправился по Чуйскому тракту, М. Кравков — на золотые прииски, мы с Павлом Кучияком и одним из фото­ корреспондентов избрали горную тропу (колесной дороги еще не было), ведущую через самый отдаленный Улаганский аймак на Телецкое озеро. Василий Непомнящих занялся переводами алтайских народных песен. Был собран богатый материал, но из- за сложного и трудного времени альбом, к сожалению, не был издан. Помешало, в ча­ стности, и новое районирование, по которо­ му Новосибирск из краевого центра превра­ тился в областной город. А для Саввы эта поездка оказалась весьма плодотворной: он написал очерк «Машина идет в Кош-Агач», собрал мате­ риал о сказителе Николае Улагашеве и о национальном театре, договорился с Пав­ лом Кучияком о составлении его первого сборника «В родных долинах» и сделал наброски предисловия к этому сборнику. В последующие годы критик Савва Ко­ жевников написал статьи и о Кучияке, и о национальном театре, и о первом шорском писателе Федоре Чиспиякове; отозвался добрыми словами об Александре Мисюреве, собирателе горнозаводского рабочего фольк­ лора. И опять казалось, что главным делом Саввы станет литературная критика. Но в душе Савва уже лелеял иное. Од­ нажды он пришел ко мне домой на улицу Челюскинцев с рукописью. — Хочу почитать. И не статью. Даже не очерк,— сказал с некоторой робостью, во- обще-то совершенно несвойственной его ха­ рактеру.— Только ты скажи прямо... Чувствовалось, не договорил: «Могу ли я писать рассказы?» Рассказ мне понравился. Не было ника­ кого сомнения, что и в этом жанре Савву Кожевникова ждет успех. Рассказ был на­ печатан в «Сибирских огнях», но долго ос­ тавался единственным. Из-за давней болезни легких Савву не могли призвать в армию даже во время войны, и он поехал на фронт добровольцем. До конца войны работал в редакции газе­ ты «Сокол Родины». Был в поверженном Берлине, когда там еще дымились развали­ ны. Побывал в потсдамских кайзеровских дворцах. Вернувшись домой, рассказывал на редкость впечатляюще. Все мы заслуши­ вались. Это были умело построенные устные рассказы. Если бы он записал все, хватило бы рассказов на добрую книгу. Но его, патриота Сибири, увлекли колоссальные пе­ ремены, происходившие вокруг нас, и он занялся очерками о преобразовании родно- ШР го края, в частности, Новосибирска, гигант­ ский рост которого не мог не восхищать. И как автор, и как редактор журнала «Си­ бирские огни», которому отдавал кипучую энергию в свои лучшие годы, Савва Кожев­ ников ратовал за высокохудожественный очерк, по живописности словом не уступав­ ший рассказам. Он считал не только возможным, а даже необходимым вносить в очерки обобщения и, в известной мере, вымысел и домысел. Его очерки, всегда бо­ гатые познавательностью, нравились чита­ телям, их одобрительно встречали такие мастера этого жанра, как Мариэтта Шаги- нян. В марте-апреле 1946 года в Москве про­ ходила вторая конференция писателей, жи­ вущих в краях и областях. У каждого уча­ стника конференции был «свой день». В день Саввы Кожевникова обсуждались его очерки. Секретарь Областной комиссии Союза писателей Алексей Карцев отметил, что «впервые за последние годы в Союзе писателей так широко и глубоко говорилось о художественном очерке». Лидия Сейфуллина говорила: — Для меня было откровением творче­ ство Саввы Кожевникова. Обычно пишут очерки грамотно,— и все тут. Большего не скажешь. Но чтобы очерк был сюжетным, как у Саввы Кожевникова, чтобы он был написан благородным, прекрасным язы­ ком — для меня это было откровением. В очерках москвичей я этого не видела. Это та струя, которая пробивается изнутри страны. К этому можно добавить: Савва Кожев­ ников был художественным летописцем Сибири послевоенной поры, когда фронто­ вой героизм уступил место героизму тру­ довому. Правда, в жизни и в дни войны ра­ бота в тылу являлась повседневным под­ вигом женщин, стариков и подростков. После Победы трудовой героизм стал об­ щенародным, и Савва отдавал этому свой талант очеркиста. В тридцатые годы мы с восторгом воспри­ нимали каждое слово А. М. Горького как художника, так и публициста. До глубины души нас 'радовало его заботливое отноше­ ние к Сибири, краю больших возможностей, и к сибирякам, преобразующим далекую окраину Родины. Он заботливо относился к журналу «Сибирские огни» и поддерживал молодых литераторов ценными советами даже в те годы, когда жил в Сорренто. Крылатые слова из его писем в Сибирь мы цитировали в статьях и в выстуилениях на встречах с читателями. Весть о кончине Алексея Максимовича дошла до нас ранним утром, и мы, потря­ сенные невосполнимой утратой и всенарод­ ным горем, тотчас же собрались в квартире старого поэта Г. А. Вяткина, встречавшего­ ся еще до революции с великим писателем. Что делать? Как облегчить горечь утраты? Как сохранить намять о дорогом человеке? Необходимо собрать все, что свидетельству­ ет о его внимании к писателям-сибирякам, работающим далеко от Москвы. Нужны статьи на эту тему. Наш долг — выполнить его заветы. И статьи Саввы того времени носили названия: «Горький и литературное движение Сибири», «По-горьковски растить литературные кадры», «Горький с нами». Тогда же мы с Саввой начади собирать все, Ш