Сибирские огни, 1982, № 3

бандами, поднимали к жизни целые за­ воды». В шестидесятые годы Анна Александров­ на рассказала и о разговоре с И. Г. Зобаче- вым: «Со свойственной ему откровенностью он предупредил, что едва ли можно будет напечатать в газете тот наверняка про­ странный материал, который я соберу,— не смущает ли меня «подобная перспектива»?» «Ничуть,— решительно ответила я.—Мне будет просто приятно, что собранный мной жизненный материал пригодится для госу­ дарственного дела». Материал она собрала громадный, достаточный для романа, кото­ рый уже виделся ей первым крупным произ­ ведением о современности. Это казалось очень важным и своевременным. Вспомним: еще не было «Цемента» Ф. Гладкова, еще только-только появился в Иркутске роман В. Зазубрина «Два мира», напечатанный в походной военной типографии, еще пахнул типографской краской бессмертный роман Д. Фурманова «Чапаев». Романисты воссоз­ дают картины борьбы за власть Советов, а она будет писать о людях завода. Нужно непременно приступать к работе. И Анна Александровна «стала работать над первы­ ми «заготовками» романа «Лесозавод». Но яркие впечатления от Барнаула, от бесед со своими учениками в совпартшколе, знавшими прошлое края, все повернули по- другому. Возникла тема, над которой она начала работать «вне очереди». Барнаул был деревянным городом. И боль­ шая часть его погибла в страшный опу­ стошительный пожар жаркой весной 1917 го­ да. От торговой части остались лишь остовы задымленных и искореженных огнем кир­ пичных магазинов и лабазов. Но, к счастью, каким-то чудом уцелел старый центр горо­ да. В нем сохранился примечательный ар­ хитектурный ансамбль, напоминавший о былом величии столицы Алтайского горно­ заводского округа. На просторном квадрате центральной площади возвышался гранит­ ный Демидовский столб, сооруженный в 1836 году в ознаменование столетия горно­ го дела, первоначально основанного здесь уральским магнатом Акинфием Демидовым, любимцем Петра Первого. С трех сторон площади — кирпичные побеленные дома. Один из них — одноэтажный, с колоннами. Когда-то в нем располагалось управление горного округа. Позади в саду зеленел ку­ пол Дмитриевской церкви, считавшейся «придворной». В двадцатых годах в этом здании размещался губком партии, в дру­ гом, двухэтажном,— губисполком со всеми отделами. Третий, тоже двухэтажный, дом был отдан совпартшколе. Анна Александ­ ровна каждый день — на работу и с рабо­ ты — проходила по площади, и ей представ­ лялось далекое прошлое. С четвертой стороны площади раскинулся заводской пруд. Возле плотины, перегородившей речку Барнаулку, темнело древнее здание сереб­ роплавильного завода, на котором была испытана первая в мире паровая машина, изобретенная механикусом Иваном Ползу- новым. До наших дней уцелела только ее модель, являющаяся гордостью музея, осно­ ванного тем же горным округом. Окна му­ зея смотрят на массивное здание архива, тоже древнее. Каждый шаг среди старых домов, свидетелей страшных событий кре­ постных времен, пробуждал думы о прош­ лом. В былые времена из-за речки Барнаулки спускались с крутика скрипучие обозы кре­ стьян, приписанных для изнурительной кре­ постной работы к царским рудникам и за­ водам. Десять тысяч подвод! Они за сотни верст везли от Змеевой горы руду, из кото­ рой, помимо свинца и меди, выплавлялось серебро и золото. Медь отправлялась вниз по Оби на Сузунский завод, где чеканилась особая сибирская монета. По этой улице из дальних лесов тянулись обозы углежогов, тоже приписанных навеч­ но к заводам. В XVIII веке, когда Барнаул посетил академик Паллас, их было уже сорок тысяч. Эти бедолаги от российских крепостных отличались только тем, что их нельзя было ни продать, ни выкупить. Их страшная хозяйка — казна. Через эти ворота проходили «работные люди», изнуряемые у плавильных печей по шестнадцать часов в сутки. Здесь казаки гнали обратно в город беглых бергалов и «работных людей», пойманных далеко в горных ущельях да в порушенных тайных поселках. По этой площади под барабанный бой прогоняли сквозь строй непокорных и своевольных. По нескольку тысяч ударов шпицрутенами по голой спине! Пять тысяч ударов называли «полняком». Кто не вы­ держивал, отвозили на кладбище. Кто сва­ ливался «живым» — подлечивали, чтобы снова тащить сквозь строй, добавляя «по­ ложенное». На допросах раны посыпали солью. Эта земля пропиталась кровью му­ чеников... Все это было и не поросло быльем. И страшное прошлое нельзя преда­ вать забвению. Об этом должно знать мо­ лодое поколение, и она, Анна Караваева, рискнувшая взяться за перо литератора, обязана рассказать жуткую правду. Вот это-то и привело ее в архив. Хорошо, что он уцелел. Для исторического романиста — бесценный клад. Туда! Скорей туда! И материал о лесозаводе отодвинулся на второй план. Анна Александровна стала ра­ ботать над повестью «Золотой клюв». Зо­ лотым, обагренным кровью, был клюв цар­ ского двуглавого орла. Архивные документы открыли страшную тайну. Но этого было мало. Необходимо самой посмотреть, где в свое время ютились тайные поселения беглых. «Об этом путеше­ ствии мечталось каждый день! — вспомина­ ла Анна Александровна.— Без него, еще не ощутив по-настоящему Горного Алтая, его красок, не познакомившись с его людь­ ми, я не могла продолжать работу, став­ шую для меня радостной необходимостью». Летом 1923 года «незабываемое чудесное путешествие» удалось осуществить. После этого и завершилась работа над «Золотым клювом». Повесть оканчивается казнью шпицрутенами. Для наибольшей достовер­ ности Анна Александровна в конце сделала приписку: «Наказание пойманных беглых шпицру­ тенами — явление обычное не только в XVIII в., но даже и в XIX. В Алтайском архиве до сих пор сохраняется дело (1-я полов. XIX в.) о бурщике Панфиле Климо­ ве, наказанном «3000 шпицрутенов» за по­ бег с рудника, причем приговор бурщику Климову еще предусматривал каторжные работы». 144