Сибирские огни, 1982, № 3

становятся для художника магистральной линией творческого развития. Графический цикл «Воспоминание о вой­ не», прошедший по залам многих выста­ вок СССР и за рубежом, получив­ ший широкое полиграфическое воплощение в разных изданиях и нашедший место в экспозициях ряда музеев и картин­ ных галерей, в том числе и за границей, получил всеобщее признание. Вениамин Карпович Чебанов за его создание награж­ ден дипломом Совета Министров РСФСР. Рассказывая о первой персональной вы­ ставке В. К- Чебанова, было бы совсем не­ справедливо не замечать другие, кроме эстампа, графические работы, выполненные карандашом, углем, тушью, фломастером, пастелью, акварелью и гуашью, на военную тему. Пять из них объединены в серию «По дорогам войны». Лучший в серии лист — «По дорогам войны». Словно маленький изголодавшийся зверек, склонился над солдатским котелком оборванный, в одежде не по размеру, из­ можденный подросток, подранок войны. Босые, посиневшие от холода ноги. Давно не знавшие мыла и расчески льняные вих­ ры. Глаза видят только одно—;протянутую доброй рукой еду. А рядом — другие глаза, другое лицо, суровое и мужественное. При­ кипели к винтовке натруженные руки по­ жилого бойца, разделившего с «сынком» свой скудный походный паек. Захлестнула солдатскую душу дума о нелегкой ребячь­ ей судьбе, о собственной семье и детях, о поруганной земле, за которую не на жизнь, а «а смерть надо биться с врагом. «Оккупация». В холодном свете прожек­ тора на колючей проволоке — безжизненное тело малолетнего узника. Мертвенно-синий колорит, бледная рука, холщовая котомка, рассыпанные картофелины, редкие хилые травинки, от которых остались одни лишь тени,— все создает картину нечеловеческой садистской жестокости оккупантов. «Трагедия войны». Высятся остовы ка­ менных домов разрушенного бомбежками города. Черные руины, темное седое небо, ледяной свет земли. Все это огромно и страшно, а в углу картины будто затеряв­ шаяся фигурка девочки в материнском или бабушкином платке. Виден один лишь глаз. Большой глаз, с расширенным зрачком. От него невозможно оторваться. Взгляд обра­ щен на вас, в нем затаенный страх, осуж­ дение и надежда. «Черные тучи». Клубятся черные грозо­ вые облака, заволакивают небо. Ветер в степи гнет травы. Свисают с покосившегося телеграфного столба оборванные провода. За околицей — две фигуры: жена прощает­ ся с солдатом. Но светлеет горизонт, минет гроза, разнесут ветры черные тучи, и за­ сияет в небе ясное солнце. Конечно, если строго, придирчиво, подой­ ти к этой чебановской графике, можно за­ метить и определенную иллюстративность, которая в общем-то считается большим недостатком любого художественного про­ изведения, и колористическую неопределен­ ность, и, может быть, излишнюю патетику. Но доверительная интимность этих работ, их сокровенность смягчают, если не пере­ крывают, имеющиеся недостатки. Бескомпромиссность, страстность, откры­ тость, даже какая-то незащищенность про­ изведений Чебанова с их клокочущей прав­ дой, эмоциональная насыщенность его обра­ зов действовали сильно, убедительно. Как бы сильны и впечатляющи не были чебановские произведения военной темати­ ки, они не заслонили второй половины ра­ бот, посвященных героике трудовых будней, его современникам. Строится крупнейшая на планете ГЭС — художник создает акварели «Здесь будет Красноярская ГЭС» и «Укладка бетона. Красноярская ГЭС»; возводится Запсиб — Западно-Сибирский металлургический за­ вод, гордость отечественной металлургии,— Чебанов в Новокузнецке («Западно-Сибир­ ский металлургический», «Нервы домны», «Чугун пошел», серия портретов горновых и сталеваров); Новосибирский оловозавод освоил производство самого чистого в мире олова — художник и там (серия линогра­ вюр «Оловозаводцы» включает листы: «Оловозаводцы», «Дежурный», «Двор за­ вода», «Олово», «Заводской цех»); наконец, создается под Новосибирском новый науч­ ный центр, Академгородок, и Вениамин Карпович снова на стройке. Если работы, посвященные создателям Красноярской ГЭС, Запсиба, труженикам Новосибирского оловозавода, больше тяготеют к бытовой зарисовке, к фиксации того или иного момен­ та, то произведения на темы Академгородка дают обобщенный опоэтизированный об­ раз строительства и строителей. Линогра­ вюры «Университет готов», «Утро Академ­ городка», «Обед. Академгородок», «Преоб­ раженная Сибирь», акварель «Маляры Академстроя», живописный «Портрет Гали Кулеминой — маляра Академстроя» и ряд других графических работ — своеобразная сюита о героях нашего времени, поэзия жизни, а не ее проза. Эстамп «Университет готов» незатейлив, прост по сюжету: три девушки маляра, ви­ димо, что-то напевая, наносят последние мазки на раму огромного раскрытого окна; за ним — строительство другого здания, над которым виднеется башенный кран, и все это — в лесу. В сияньи солнца и света, иг­ рающих в стеклах этих огромных раскры­ тых в мир окнах, в позах молодых работ­ ниц — гармония и покой, тихая радость труда и бытия. Здесь художник, пожалуй, нашел золотое сечение духа времени, внут­ ренней правды жизни; его штрих музыка­ лен, форма безупречна. В 1964 году эта линогравюра в числе дру­ гих работ Чебанова экспонировалась на республиканской выставке «Советская Рос­ сия». Первая персональная выставка Вениами­ на Чебанова была своего рода открытием многогранного дарования художника, твор­ чество которого зритель принял с глубоким пониманием и открытым сердцем. Его искус­ ство — мост между душами людей, в том числе и между художником и зрителем. В конце 60-х годов Чебанов исполнил в линолеуме героико-романтическую серию из восьми гравюр «Земля и люди», посвящен­ ных первым годам Советской власти в Си­ бири, суровой борьбе за землю, за хлеб, в конечном итоге, за Советскую власть, за новую жизнь. В телепередаче «Три встречи в сентябре» поэт А. И. Плитченко, представляя графи­ ческий цикл «Земля и люди» и его автора, 135