Сибирские огни, 1982, № 3

Которую носить никто не хочет. Как будто он такой подобен пище. Которою не пренебречь нельзя. Он сделал вид, что будто б не услышал. На речь ее не обратил вниманья, И с глупым видом, вовсе не волнуясь, Сидел разинув свой противный рот. А тот, второй, что тоже не был выбран, Алтай Дуоланса Шестигодовый, Всемерного достойный сожаленья. Небесных высей богатырь известный. Владеющий конем лихим и резвым, Что Айдаарыкы Арангас зовется, С хвостом большим, лохматым и неровным,— Из-за того, что милая девица С трехмаховой косой, волнистей шелка, С высокой грудью и спиною стройной, Кюн Челлерюн-куо его отвергла. Обиделся и сильно рассердился. От именитости своей ужасно млея И важничая, что он так известен. Встал, говорят, запел такую песню. Такую речь ответно произнес: — Ну вот, смотри-ка ты, что я услышал. Позор невиданный, досада мне какаяі С трехмаховой косой, волнистей шелка, С высокой грудью и спиною стройной — Кюн Челлерюн-куо мила собою... А стоит приглядеться к ней — На четверть Сплошною мишурой блестит, плутовка. На половину — лгунья и мотовка. Еще на четверть — верткая сорока. Она так белотела, белолица, Что даже нос — и тот, как соль, белеет. Глаза — и те окраски бело-красной. Чуть дунешь на нее — летит подальше. Вдохнешь — она поближе подлетает. С глаз у нее рожденья кровь не смыта. С губ у нее молозиво не стерто. Начнет мочиться — ноги все обмочит Растрепанная, глупая девчонка! А надо же — она мной недовольна. Пренебрегла, как недостойной пищей, Как от плохой одежды отказалась. Вот мне какая выпала досада! Какая непомерная обида... Не знаю, видят это иль не видят!! А ну-ка, если так...— Меня послушай Ты — Кыыс Туйгун, лихая богатырка, Прекрасная и бойкая на слово. Сиди, вникай в мои слова получше Развернутыми белыми ушами, Что украшают голову, как луны, Когда они достигнут полнолунья В седьмой и ясной ночи ноября! Раз так меня твоя сестра отвергла. Высокоименитого бранила,— Девчонку дерзкую ты накажи примерно. Дьагарыма не должен стать ей мужем. Возьми ее ты, надавай пощечин. Всю спину обдери без сожаленья. Заставь кричать, стонать, И выдай замуж За лучшего, известного повсюду. Избранника шести родов подземных, Лихого сына старца Харданг бая И матери Хагдыры бай, старухи — Богатыря Далла Хара, который Конягой Табыйар Хара владеет. А если с этим ты не согласишься. Тогда — большую драку я затею. Такую свару, страшное убийство, Где лишь успех-удача всех рассудит. Запомни это, не перечь мне лучше... Ой, вот как, вот как поступлю тогда яі Его слова услышав, сын абаасы, Владеющий конем непревзойденным, Который Табыйар Хара зовется,— Далла Хара, шести родов избранник. Обрадовался так, что щеки даже. Где грязи слой в семь пальцев толщиною. От радости великой залоснились. В лице, неимоверно закопченном, Меняясь от волненья беспрестанно. Пуская слюни, обливаясь потом. Сидел довольный очень, говорят. А Кыыс Туйгун, лихая богатырка. Непревзойденная никем и в слове метком. От гневной речи — нет, не растерялась. Сказала так она богатырю: — Брось, не болтай. Ведь если так случится, Большую драку заведешь-затеешь,— Погибнут дети, всюду скот погибнет, И мы родную землю-мать истопчем, Как туесок, где молоко хранится. Мы, как в лотке берестяном водицу,— Так всколыхнем вселенную шагами, А Средний мир земной, людей стоянку. Мы опрокинем, как кумыс в чороне. От этого какая ж будет польза! Не лучше ль — скачки конские устроить. Уговориться так между собою: Чья лошадь победит,— тот и невесту Берет себе без лишних разговоров. Но, если победит мой конь,— сестренку Я никому не дам!— так заключила. Владеющий конем с хвостом неровным. Прекрасным Айдаарыкы Арангасом, Гуляющим в долинах гор из меди Шестидесяти и шести по счету. Известный богатырь непревзойденный, Алтай Дуоланса Шестигодовый, Спросил, немного помолчав: — Какого ж Коня сама ты пустишь в эти скачки! Сказала Кыыс Туйгун: — Коня лихого. Зовется он — Мелькающий Пеганый Небесной гулкой шири беспредельной. Алтай Дуоланса вскричал не медля: — Отдать ты мне должна коня такого, Мой конь для скачек нынче не пригоден, А ты себе возьми коня другого! И Кыыс Туйгун ему не возразила. Коня, раз пожелал он,— уступила. Себе взяла, подумав, поразмыслив, Коня Хатан Хатарча Магана, Лихого скакуна небесной шири. Закалки крепкой, масти белоснежной. А после — выраставшего на небе С подножием из трех веселых матиц. Высокого, на трех опорах прочных, Племянника Айыы, дитя родное Почтеннейшего Кесте Дьесегея, Достойного Кемюс Сюэргюлээна — Богатыря, что произносит речи 119