Сибирские огни, 1982, № 3

Телят, что на пути их сбились в стадо, Нарыльниками медными сверкали,— Прорезали по самой середине — Как будто снег пешней пробороздили. По жеребятам в путах серебристых Они промчались, как по комьям снега,— Копытами коней своих горячих Им головы раскалывая с маху. Так подъезжая, путь свой сокращая. Нигде они задержки не имели. В пути проводником их неизменным Была семипорывной силы буря. Их спутником была другая буря — Восьмипорывной силы, колдовская. В сопровожденье самой шквальной вьюги. Неукротимой, девятипорывной. Они приблизились к блистающей и белой — Прекраснейшей окрестности надворья Лихой, непревзойденной богатырки. И так огромно то надворье было. Что все его в блестящем очертанье Увидеть можно было с расстоянья За девять дней пути, без остановки. За девять дней почувствовать дыханье Ветров тех шквальных, что метут окрестность, С надворья град и белый снег сметают. И думал наш Дьагарыма Могучий, Надеялся, к надворью подъезжая: Мол, выйдут все хозяева встречать их. Промолвят, что приехали, наверно. Почтенные — другой страны, далекой. Дорогу трудную пробили-проложили. Препоны грозные В пути преодолели. Что отворят им двери да и скажут: Мол, именитые пожаловали люди. Живущие совсем в другом аласе. Приехали к нам, сил не пожалели. Наверное, в дороге утомились, Рискованных путей не убоялись. У коновязей примут с уваженьем Коней поводья, чтобы привязать их. И дэлбиргэ среди двора натянут, Расстелют у порога половик. На лавку правую, чтобы сидеть удобней. Набросят тотчас мягкую подстилку Из шкуры дорогой лисы-огневки, А на почетной лавке порасстелют Накидку дорогих мехов песцовых, А ту, что против очага — застелют Большим ковром из меха чернобурок. А после — поднесут кумыс в чоронах, Отменным маслом сдобренный так густо. Что в нем и конь завязнет, как в болоте. Потом, обычай древний соблюдая. Огню кумыс три раза отливая. Благословят они очаг священный. Гостей солидных угостят на славу.. Но, видно, эта мысль была напрасной. Нигде — ни вр дворе, ни возле дома Не видно было никого, кто мог бы Гостей приветствовать. Принять у них поводья, И дэлбиргэ среди двора развесить, И половик у входа расстелить. 114 Что ж, нет так неті Неужто возвращаться. Преодолевшим восемь перепутий. Солидным молодцам-богатырям!.. Пустив коней идти неспешным шагом. Чтоб цокали копыта их, как будто Стучит пешня, закалки самой крепкой. Пуская рысью так, что цокот быстрый Звенел, как звук пешни предельно-острой. Богатыри, нисколько не смущаясь. Подъехали и въехали достойно В обширный, обдуваемый ветрами. Сплошь белый двор известной богатырки. Двор так велик был, что его пределов. Конца и края отыскать не смог бы И ловкий человек, верхом усевшись На семитравном рысаке отменном, Пустив его бежать свободной рысью Семь дней и семь ночей без передышки. Как въехали богатыри — так сразу Наш богатырь, Дьагарыма Могучий, На землю соскочил с коня лихого У первого столба с рычащим тигром. Что среди двух других столбов, пониже. Вверх поднимался коновязью главной. Был золотист, как мозг отменный, костный, Стоял, как белый юноша, пригожий, Как богатырь на подвиги готовый. Весь в перехватных кольцах дорогих. А сын абаасы, нечестивой силы,— Далла Хара, верзила одноногий, К столбу последнему, с кукующей кукушкой. Коня лихого сразу привязал. Покончив с этим, чувствуя усталость От долгой тряски и дороги дальней. Шагнули гости да и распахнули Одним рывком дверь тяжести огромной. Ведущую в дом боевой, прекрасной. Известной богатырки Кыыс Туйгун. Такую дверь семь лучших молодцов. Как на подбор, породы богатырской, С седьмого дня седьмого новолунья. По день седьмой седьмого полнолунья. Ногами в землю упираясь крепко. Открыть, как ни старались, не могли. А гости — миг один всего трудились. Открыли дверь — в дом с грохотом ввалились. Дух не успев еще перевести. На лавку правую они едва присели, Как распахнулась настежь дверь другая. Из меди тяжеленной, со звонцами. Такую дверь не семь уже, а восемь, С избытком силы, великанов знатных, С начала дня восьмого новолунья И до конца восьмого полнолунья. Весь месяц, ноги в землю упирая. На дверь плечами налегая разом, Никак и с места сдвинуть не смогли. А тут — дверь распахнулась и явился Со льдом. Сосульками висящим на затылке. Со снегом на плечах, и бравый с виду.