Сибирские огни, 1982, № 3

Той, о которой, утро ожидая, Любой якут подумает не раз. Так солнышко взошло красиво, ярко. Разбросило свой желтый свет повсюду — Как будто бы опилки разлетелись С блистающего медного кольца. Как дно горшочка белого явилось Из глубины вздымаемого моря И— плавно вверх взлетев колечком круглым, Похоже, за поводья подтянулось. Чуть заслонилось золотой горой. Пегом явилось вновь на своде неба Так, словно окончательно родилось В разливах океана голубого Любому человеку дорогих. И там, где солнце нежилось-валялось, Как будто бы шуршащие опилки Посыпались с колечка золотого: Три пряди золотых образовали, Искрящихся, над утренней землей. Проснулся богатырь, себе промолвил: — Эх, и заспался я сегодня что-то. Уж солнце светлое-лучистое сияет. Надворье ярким светом затопило, Мои поля обильно обласкало. А я — наевшись мяса до отрыжки, Как будто не едал его ни разу, И супа жирного ни ложки не оставив,— Как будто первый раз его отведал, Валяюсь грудой чуть не до полудняі Вскочил он споро, начал одеваться. Одежду тесную порвал и прочь отбросил,— Напялил ту, что впору оказалась. Короткую веревку-опояску С досадой разорвал, швырнул подальше. Той подпоясался, что оказалась впору. Потом, ту дверь, которую не в силах Семь человек, богатырей хороших, С начала дня седьмого новолунья До вечера седьмого полнолунья, Ногами упираясь, сдвинуть с места,— Он разом распахнул И вперевалку К своей поварне каменной помчался. ...Ну, что ж, друзья, хоть это олонхо, Хотя оно и с преувеличеньем, И с выдумкой переплелось изрядно, Но слово в нем не промах... У поварни Стал богатырь прислушиваться чутко. Услышав что-то, стал он озираться. Увидел: на востоке, из-за склона, Как будто незамужняя девица, Что, встав не в духе и прутом свистящим Стремится по глазам хлестнуть больнее,— Такой пронзительно-свистящий ветер Снегами все вокруг запорошил. На маковке страны серопятнистой, Пристанища-страны земного мира В три пальца толщиной уже виднелся Холодный и молочно-белый снег. И озеро страны великолепной. Молочное, не знающее пенки. Сковал, все берега соединяя, Холодный лед в три пальца толщиной. А табуны, плодившиеся вольно, Стада его, бродившие вольготно В долинах речек дальних и недальних. Сбежались и стеклись со всех сторон. Теснясь, бока сдирая в кровь до ребер, бодались и лягались с ревом, визгом: Корова забодала там корову, Там лошади друг друга разгрызали. Как ныне, так и в то, былое, время Богатый стать хотел еще богаче. Приумножать стада свои стремился И злился, если что-то пропадало. Поэтому, увидев, что творится, Помчался богатырь обратно в юрту. Кольчугу отыскал закалки крепкой. Схватил копье тяжелое, литое. Побагровев, как лев глядел он грозно, Готовый биться насмерть с кем угодно. Закончив сборы, богатырь могучий, Сын Хотой Айыы бай, тойона-старца С кудрявыми такими волосами, Как пух подхвостья косача-красавца, И Эдьээн Айыы бай, хотун-старухи С веснушками на всем лице такими, Как будто крапчатая грудь глухарки. Владеющий Нуогалдьын Кугасом — Лихим конем с отметиною ясной — Полоской белою на переносье. Что сопке с места сдвинутой подобен — Такой вот богатырь непревзойденный, Известный всем Дьагарыма Могучий, Разгневанный, помчался вниз по склону Земли восьмиободной-восьмикрайней, Терзаемой раздорами повсюду, Наполненной мятежной суетою И, в то же время, убранной роскошно. Бежал, бросаясь влево он и вправо, Как молодой и сильный лось, скачками. Перебирая быстрыми ногами. Бежал по склону, словно лось трехлетний, Как лось не устающий, длинноногий, Свободно и размашисто бежал он. Как будто великан-лось — Так стремглав он Летел, стремясь достичь конца долины. А очутившись там,— снег ноздреватый Пораскидал налево и направо, Стада и табуны свои в мгновенье По всем углам долины разогнал. Ель мерзлую, что с девятью корнями, Из почвы, как тростиночку, он выдрал И ею, с криком-ревом колошматя, На трети озера весь лед измолотил. Распарившись, отбросив рукавицы, Богатые, из лапок чернобурок, Он опустился на одно колено И ржанье громкое конь не успел закончить. Как богатырь ладонью загребастой, Величиною с пол-лопаты-пихло, Весь лед озерный выцедил с шуршаньем И с грохотом на берег побросал. 105