Сибирские огни, 1982, № 2

дут чистоту и единство веры своих сограждан. Они тверды и непреклонны, когда при­ ходится карать тех, кто отходит от заветов Иисуса Христа. Немало еретиков и ино­ верцев уже приняли смерть на костре во славу господа нашего. У инквизиторов это называется аутодафе — акт веры. Вы, я надеюсь, слышали об этом. Разумеется, такие методы не пользуются одобрением у нашего кроткого и мягкосердечного государя, но мы же не можем позволить себе вмешиваться в дела соседей, да... Да, Кристобаль, конечно, слышал об инквизиторах — злобных, лицемерных и мстительных людях, которые отправляют свои жертвы на костер не столько потому, что сомневаются в искренности их веры, сколько для того, чтобы получить солидную долю имущества казненных. Попасть в их лапы, говорят, очень просто, а вот вы­ браться... Мороз прошел по коже при мысли о том, что когда он уйдет в Кастилию против воли португальского короля, агенты Жоана смогут запросто устроить ему зна­ комство с инквизицией. Однако внешне Кристобаль сумел остаться совершенно спокойным. — Ваше превосходительство, у меня нет оснований опасаться святой инквизи­ ции. Я — истинный христианин. — Охотно верю, охотно верю. Но я совсем забыл вам сказать: когда вы появи­ тесь в Кастилии, инквизиторы не преминут тщательно проверить вашу родословную. А с этим у вас, как мне кажется, не все в порядке, да... К тому же, полемики с воз­ зрениями святых там, разумеется, не прощают. В устах вельможи слова о возможных опасностях звучали почти как приятель­ ское предостережение. Но Кристобаль ясно отдавал себе отчет, что в дейстительности это — самая настоящая угроза. И угроза вполне реальная. Он отлично понимал, что не успеет пересечь кастильскую границу, как инквизиция, если захочет, будет знать о каждой его прабабушке гораздо больше, чем те сами о себе знали... Вот как пошел разговор... Что ж, оказывается, вельможа не так уж глуп, как показалось вначале Кристобалю. Он знает, что говорит. И все-таки никакие предостережения и угрозы не остановят его. Если оконча­ тельно откажет Жоан, он, несмотря ни на что, отправится в Кастилию. Если ничего не получится там, он пойдет дальше. Он обойдет хоть все дворы' Европы, но своего добьется: его экспедиция поплывет открывать Новый Свет! Так думал Кристобаль, а в уши назойливо лез подчеркнуто слащавый голос сановника: — Впрочем, я уверен, что вы умный человек и не станете делать столь опромет­ чивого шага. Вас ждут многие интересные плавания на службе у его величества. А Новый Свет выкиньте из головы — ведь вы давно уже покинули тот возраст, кото­ рому свойственны беспочвенные мечтания о несбыточных вещах... II Кристобаль подкинул на ладони кошель. Тугой, гладкий и приятно тяжелый при выезде из Лиссабона, теперь он сильно похудел, и глубокие складки, словно морщицы, избороздили его кожу. Глухо звякнули последние мараведи. Если, кроме ужина, упла­ тить трактирщику еще и за ночлег, в кошеле совсем ничего не останется. Что ж, при­ дется устраиваться ночевать на улице. ' - Кристобаль встал из-за стола и толкнул тяжелую дверь. Издав недовольный скрип, она отворилась. Вспотевший лоб ощутил приятную вечернюю прохладу. Кристо­ баль поднял голову, подставляя лицо освежающему ветерку. На небе уже ярко горе­ ли звезды. Они были точь-в-точь такие же блестящие и влажные, как над ночным мо­ рем. Кристобаль покачнулся — на секунду ему показалось, что он стоит на палубе корабля, обдаваемый солеными брызгами, и полной грудью вдыхает неповторимый аромат моря и просмоленной древесины... Звезды... Там, в бурном, полном опасностей море, они показывали ему дорогу к берегу, были добрыми советчиками и друзьями. А кто укажет дорогу к цели здесь, на твердой земле, кто посоветует, -как лучше ее достигнуть?.. Трактирный двор жил своей жизнью. В стойлах пофыркивали лошади и мулы, из редка доносился ослиный вскрик. Громко лая, не то играли, не то дрались, катаясь по всему' двору, лохматые псы. Обоняние дразнил долетавший с кухни запах жарено го мяса, который временами заглушался не менее острым запахом навоза, приносимым порывами ветра с противоположной стороны двора. Почти все укромные уголки во дворе облюбовали для ночлега бродяги без единой монеты за душой. Скоро и он,