Сибирские огни, 1982, № 2

— Дулмадай, мухаа, свари мне чай. — Хорошо. Девушка подбросила в почти потухшую печь несколько поленьев, поставила на плиту горшок. Через несколько минут поднесла в дере­ вянной чашке зеленый чай с молоком. Ханда отхлебнула глоток, не почувствовала вкуса но от души по­ благодарила: — Какой вкусный! С одного глотка жажда пропала! Заставила себя выпить еще. — Спасибо, хватит. Даже пот из костей выходит... • Дулмадай кончиком платка отерла ей лоб. — А теперь отдохните. Мать Дугардана еле-еле покачала головой. Нет... не надо... У меня отдых впереди. Скоро на вечный отдых уйду. — Не говорите так! Некоторое время она молчала, собираясь с силами. Потом слегка приподнялась, словно хотела сказать что-то очень важное, и, поддер­ живаемая девушкой, села на кровати. Показала пальцем на черный че­ модан, попросила поднести и открыть его. Счастье моей жизнй, что ты ухаживаешь за мной в эти минуты... Теперь ты для меня такая же родная, как мой сын. Сейчас я тебе пока­ жу все, что скопила... В той жестяной банке — серебряные кольца, серь­ ги... Кораллы еще есть. Я их не носила. Тебе пригодятся... Вот тут за­ вернута бобровая шкурка. Моль ее не побила — недавно смотрела. На воротник, наверно, хватит.... Бумажные деньги, говорят, уже не го­ дятся. Их ведь меняли. Не знаю, как с ними... Сами решите. У нее будто сил прибавилось. Перебрав все, что лежало в чемодане, Ханда велела отпереть большой сундук, стоявший возле кровати, и, не вынимая из него ничего, стала перечислять, какие там лежат отрезы на платья, одеяла на шелковом подкладе, сапоги хромовые... Заставила Дулмадай отдернуть занавеску и показала висевшие на вешалке бурят­ ские шубы из мерлушки, тулупы и дохи. После этого перебрала всю живность во дворе и наказала, чтобы на ее похороны зарезали свинью, барана отдали тому, кто будет читать молитву над ее телом, племянни­ ку Гомбо-Доржи — телку, а рыжего бычка взяли на свою свадьбу... Девушка ничего не могла понять. Она решила, что старая или бре­ дит, или заговаривается. С чего'это тетушка Ханда обращается к ней, как к своей невестке? Так ведь не станешь переубеждать умирающую! Но и выслушивать ее Предсмертные наказы тоже было невыносимо. Дулмадай чуть не заплакала от обиды. Между тем, высказав все, что хотелось ей сказать в свой послед­ ний час, Ханда-абгай обессиленно опустилась на подушку, закрыла гла­ за, и нельзя было понять, спит она или не спит. Перепуганная Дулмадай выбежала из дому, кинулась к Пагме, но ничего толком объяснить так и не смогла. Накинув на белье шубу, с растрепанными волосами Пагмасан поспешила к соседке. — Мать Дугардана! Тетя Ханда... Ты меня слышишь? Больная открыла глаза. — Однако я напугала невестку. Во сне что-нибудь кричала? «Кажись, старуха и впрямь бредит»,— подумала Пагма. — Про какую невестку ты говоришь? По лицу умирающей скользнула счастливая улыбка. — Вашей Ханде теперь и уходить не страшно... Я и не знала, какая іУменя невестка. Она мне чай сварила... Пагма сделала вид, что поверила. — Вот и хорошо. і — Ты не знаешь,— почти шепотом спросила Ханда.— Она не на сносях? — Не знаю... — Будет ребенок, так ты присмотри. Я на тебя надеюсь,.. М : 4 * .