Сибирские огни, 1982, № 2

Получай! Получай! Я еще не так тебе задам. Пошел отсюда! У Шагдарона горело от стыда лицо, словно это на него сыпался град ударов. Он побрел к выходу, будто его самого изгоняли отсюда. А его разбойники, как ни в чем не бывало, мотали башками и нетороп­ ливо трусили впереди. Тут, откуда ни возьмись, вывернулась, путаясь в полах длинной шу­ бы, Бишыханбагай и принялась стегать поочередно бессовестных быка и телок и костерить их за то, что уводят за собой из стада телят к заро­ дам сена. Особенно доставалось от нее быку. Это он ломает изгороди вокруг стогов. Это он забрался в короб с концентратами. Он — нена­ сытный! — сжевал развешанное белье... — Они за половину стада жрут. Прорва такая!..— захлебывалась словами Махонька.— Гони их отсюда. Забирай их. Смотри, по дороге не упусти. Такую скотину век бы не видела... Такие же...— Бишыханба­ гай едва сдержалась, чтобы не ляпнуть, в кого вышел характером скот. — Пропади они пропадом! — разъярился и Шагдарон,— Язви их! Ни минуты у вас не останутся. — Подальше от фермы отгонишь,— поутихнув, наставляла Малень­ кая Тетушка,— пойдут как миленькие. Наконец-то успокоятся мои те- лятки... Не было им покоя, бедняжкам. С таким видом, будто она защитила своих питомцев от хищников, Бишыханбагай заспешила в телятник. Казалось, Махонька торопится сообщить им радостную весть. Не сосчитать, сколько за свою жизнь вырастила, воспитала молод­ няка Маленькая Тетушка. Постарела она, все трудней ей справляться, особенно с крупными телятами, поспевать за ними, случалось даже — теряла их... Тридцатый год в одной должности, а чтобы оставить рабо­ ту — и слышать не хочет. В начале зимы побывал на ферме секретарь сомонного Совета Сог- тоев, увидел, как мается старушка, понял, что надо бы освободить ее от ставших непосильными забот, предложил Бишыханбагай уйти на пенсию. Что такое «пенсия», Маленькая Тетушка не знала. — Правление колхоза,— стал пояснять Согтоев,— обязано старей­ шим работникам назначать пособие. «Вот почему у меня были плохие сны...» — огорчилась Махонька и словно еще меньше ростом стала. — Вы что, хотите, чтобы я на содержании других жила? Секретарь сомсовета, впервые столкнувшись д такой дремуче отста­ лой гражданкой, развернул массово-разъяснительную работу: — По законам нашей страны... — Про какой закон ты говоришь? — рассердилась Маленькая Те­ тушка,— Что я сделала плохого? Разве есть такой закон — запрещать человеку работать? Меня... одинокую...— не договорив, Бишыханбагай бросилась к телятнику, захлопнула за собой дверь и закинулась на крючок. Бурятские животноводы исстари держали молодняк по избам. Лишь в годы коллективизации начали строить для него убогие, низенькие хлевушки, да и то не везде. Такой хлевушок, сырой, полуразваливший- ся, был и на старой Тасархайской ферме, но маленьких телят, особенно занедуживших, Махонька выхаживала в своей хатенке. Брали хилых телят к себе домой и остальные доярки. Ну а здесь построили большой типовой телятник. Высокий, светлый, побеленный внутри. Новорожден­ ных размещали по отдельным боксам, чуть подросших — по три-четыре головы. Когда Бишыханбагай впервые вошла в этот телятник, она будто вдвое помолодела. Теперь она дневала и ночевала на ферме. И хотя ус­ ловия здесь были несравненно лучше, хлопот у Махоньки прибавилось. Телятник прямо-таки сверкал белизной. Обычно она начинала обход своих владений с боксов. Малыши, чис­ тенькие, сытые, спокойно посапывали на выскобленном полу. 26