Сибирские огни, 1982, № 2

молодому читателю. В ней есть и некото­ рый познавательный материал. Что касает­ ся ответа на вопрос, вынесенный в заголо­ вок книжки, то его дает сам Евгений Ни­ колаевич в ряду других ответов на вопро­ сы учеников старших классов школы-интер­ ната города Бердска. Странно только, что вопросы учеников и ответы Е. Н. Андреева даны... «Вместо послесловия». Объясняется это тем, очевидно, что, располагая значи­ тельным по объему фактическим материа­ лом, автор не сумел им распорядиться, не справился с разработкой композиции. От­ сюда неоправданный, вялый зачин — «Рождение замысла» — и «забывчивость» автора, которая приводит к повторам. Зачастую огорчает и язык повести. «Приход директора —г офицера с боевы­ ми наградами на груди — произвел на мальчишек впечатление, — пишет о самом себе Е. Н. Сметанин. — Заводилы, нару­ шители приутихли И учителя как-то при­ ободрились: дела пошли веселее. Наметил­ ся перелом. И все-таки работа налажива­ лась трудно. Детские сердца еще полностью не отта­ яли... Впору было отчаяться». Комментарий вряд ли нужен. Хотя резон­ но поинтересоваться: если заводилы (в чем?) и нарушители (чего?) приутихли, и дела пошли веселее (какие дела?), и пере­ лом наметился (в чем, все-таки?), то поче­ му «впору было отчаяться»? Детские сердца «еще полностью не оттаяли»... Что это зна­ чит? «Евгений Андреев — творческий работ­ ник. Он внимательно следит за деятельно­ стью ученых, конструкторов и сам вносит немало предложений по усовершенствова­ нию различных приспособлений и прибо­ ров», — пишет Е. Сметанин. В другом ме­ сте он приводит суждение Е. Андреева, высказанное им в беседе с корреспондентом «Советского воина»: «Испытатели не избе­ гают критических ситуаций, а наоборот, создают их,— это во-первых. Во-вторых,— говорил Е. Н. Андреев,— мы берем не му­ жеством, смелостью, как порой пишут. .К каждому экспериментальному прыжку мы готовимся неделями, месяцами. Теоретиче­ ски, физически и психологически тоже «прокручиваем» все возможные ситуации на земле, вырабатываем, так сказать, стра­ тегию риска. А слово —«непредвиденное»— для нас, испытателей, просто запрещен­ ное...» Верно. Отлично. Автору, взявшемуся за создание доку­ ментальной повести, все это и следовало раскрыть, показать. И творчество, и «неви­ димую» для посторонних, но, оказывается, главнейшую, фундаментальную работу, предшествующую самому эксперименталь­ ному прыжку. Е. Н. Сметанин ничего не раскрывает, не показывает. В книге немало выписок, цитат, записей и высказываний самого Е. Н. Андреева. Они и привлекают. Они и помогают чита­ телю понять труд парашютиста-испытателя, представить славную деятельность нашего земляка Евгения Николаевича Андреева в авиации и парашютизме. Леонид Мерзликин. Просека. Стихи. Бар­ наул, Алтайское кн. изд-во, 1981. Какими бы ни были разными стихи Лео­ нида Мерзликина по интонации, по освоению материала, по своему психологическому строю, в основе их лежит добро, уверен­ ность в существовании справедливого нача­ ла, убежденность в продолжении хорошего, светлого — «и с каждой строчкой словно бы на плаху во имя духа правды и любви». Книга по- своей сути глубоко лирична. Она богата красками, неожиданными, но достоверными образами,— «на палец от ма­ ковки стога хвостатая пала звезда...»,— полна ласковой сопричастности с природой: Озеро спокойно и дремотно, горы величавы и тихи, и ложатся на душу охотно первые осенние стихи. Душа охотно откликается на состояние природы: Поглажу ствол березки белой, в траву прилягу — благодать. Ах. что ни думай, что ни делай, а слез в душе не удержать. Мне эти слезы — очищенье. Они теплы, они тихи. И я готов просить прощенье за несвершенные грехи... Да, поэзия Леонида Мерзликина добра, но добренькой ее «е назовешь. Непримиримость к стяжательству, мещан­ ству, обывательщине — это ведь тоже опти­ мизм. Поскольку вера в светлое будущее как раз и зиждется на этой непримиримо­ сти. Не на злобности, не на злопыхальстве, а на явном и откровенном неприятии этих черт человеческого характера, о которых поэт говорит в стихах «Дачи нет — святое дело...». Но зато, когда построишь, лоск последний наведешь, хоть на ломаный на грош угощенье мне устроишь? А? За что? За то, что вижу — ох, и цепкий ты, милокі Полюбить бы даже мог, но давно уж ненавижу. А как своеобразно решена проблема мир­ ного соседства. Немного снисходительно ве­ дет речь поэт в стихотворении, которое на­ чинается со строчек: «У тебя мычит корова, у меня орет петух». Но есть в этой снисхо­ дительности и язвительность, и осуждение такого факта, как мелочная вражда двух людей, есть и желание исправить создавше­ еся положение великодушно, безо всякой рисовки. Так что брось плевки ты эти, заходи ко мне во двор. Потолкуем. Пусть у клети полежит пока топор... Заключительные строчки внезапно раз­ двигают рамки стихотворения, и оно приоб­ ретает масштабность.' Полное и острое восприятие жизни дер­ жит поэта в состоянии напряженности об­ щения со всем окружающим миром. Для него небезразлична семейная пара, которая едет вместе с ним в общем вагоне. Ее историю незлобиво, с юмором и сочув­ ствием описал Леонид Мерзликин в стихот­ ворении «Сверловщик»: «Вышел я в ночь. 169