Сибирские огни, 1982, № 2

пяя суть кризисного состония души Ядрин- цева изображена все-таки эскизно. В Па­ риже Ядринцев горестно думает: «Это все! Значит, сил хватило только на одну поло­ вину жизни, а для рторой ничего не оста­ лось... Как же так?». Он попытался найти объяснение этому своему сомнению. И вдруг понял: это состояние присуще не ему одному, а многим и многим из его поко­ ления... Да, да! Они жаждали борьбы и безоглядно растрачивали свои силы, как будто у них была не одна жизнь, а десять, сто, тысяча жизней. Но нельзя в одиночку сделать того, что должно делаться сообща. И вот силы растрачены, истощены... Все? Все!» Герой, конечно, мог не понимать глубин­ ные истоки разлада с самим собой, но и те, что здесь и потом названы, не прозвучали с исчерпывающим психологическим напол­ нением. Ядринцев узнал о смерти жены. Его от­ чаяние — отныне «жизнь для себя считал конченной» — не подлежит читательскому сомнению: эти страницы написаны убеди­ тельно. Но тут же идет сообщение о его детище, которым Ядринцев жил и которым гордился: «К газете он не то чтобы остыл, скорее наоборот — жгла обида за ее слиш­ ком очевидную, как ему казалось, потуск- нелость, отсутствие прежнего блеска и ост­ роты». Что случилось? Кто-то мешал? За­ жимала местная цензура? Объяснения, к сожалению, нет А на самом деле возникла оппозиция иркутской интеллигенции из чи­ сла молодежи, возникло разногласие, сути которой Ядринцев уже не улавливал, и это его угнетало. В сущности, он оставляет га­ зету, начинает метаться, как никогда рань­ ше, ищет дела по плечу и находит его. Это была победа, но временная, потому что она не определяла смысла его жизни. Общественное значение экспедиции к Каракоруму он блестяще охарактеризовал в речи на заседании географического об­ щества в Париже: «...Недавно мы завоевали Каракорум! Но эти завоевания иного характера, чем те, ко­ торые начинались когда-то от стен Кара­ корума и растеклись зловещими лавинами по многим азиатским и европейским зем­ лям, смывая на своем пути все живое, уничтожая цивилизацию, задерживая раз­ витие не только культуры, но и самой жиз­ ни... Осмыслить это сегодня, понять — долг каждого из нас, господа!» Сказано отлично и верно характеризует Ядринцева, однако то, что потрясло его в Париже на исходе XIX века, мы так и не узнали. Его фраза — «Что же, выходит, от французской республики одно название ос­ талось?!»,— увы, не передает всего драма­ тизма состояния Ядринцева, которое было им самим выражено в рассказе «Ночь в Аѵепѵе бе Орега»: «Могучая страна, пове­ левавшая когда-то Европой, обращает свои взоры и ждет спасения в союзе с Россией». Французский лавочник стал господином по­ ложения в самом центре европейской циви­ лизации, — потому-то лирический герой рассказа пришел к убеждению: «Ждать нечего, песня жизни спета!» Это еще одна из причин духовной драмы Ядринцева, ост­ ро переживавшего все изменения в жизни общества своего времени. В конце романа одни события сменяются другими, но внутренний смысл их не рас­ крывается в полном объеме. Однако на по­ следних страницах произведения мы уви­ дели Ядринцева снова во весь его рост. Перед нами возник образ незаурядного исследователя, передового общественного деятеля, подлинного гуманиста. Он, как пу­ тешественник, открыл древнюю монголь­ скую столицу Каракорум с ее неизвестны­ ми ранее письменами, он создал и опубли­ ковал за рубежом резкий антиправитель­ ственный памфлет «Иллюзия величия и ничтожества. Россию пятят назад»; он изы­ скал средства и возглавил молодежный ме­ дицинский отряд для спасения переселен­ цев в Сибирь, гибнувших от голода и бо­ лезней при полном равнодушии к ним влас­ тей. Картины эти написаны И. Кудиновым с большим волнением и с большой силой. Роман «Окраина», пожалуй, относится к числу, первых произведений, где так объемно, с такой тщательностью и внима­ нием повествуется о сибирской интеллиген­ ции XIX века. Созданный писателем с го­ рячей любовью к выдающемуся деятелю Сибири, с пониманием исторических собы­ тий, он будет хорошо принят всеми, кому дорога отечественная история. Вот здесь-то очевидно влияние как клас­ сических произведений русской исторической прозы, так и новейших. Это глубоко проду­ манный выбор своего творческого пути. Лучшие произведения И. Кудинова, создан­ ные им на протяжении более чем двадца­ тилетней работы в литературе, занимают свое прочное место в нашем многообраз­ ном литературном процессе.